Не обещай - Фло Ренцен

Блин, и тут не везет, думаю уныло — и беру у нее Кэмел. Уже куревом этого говнюка снабжаю.

— Курительная — там…

— Спасибо. Слушай, а кофейку можно?.. С собой чтоб?.. — спрашиваю — на этот раз с надеждой, что есть.

Оливия кивает понимающе и набирает мне:

— Беленький, черненький?

— Сама как думаешь?.. — усмехаюсь ей вместо ответа.

Она оставляет «черненький». Денег с меня не берет.

До меня доносятся осколки его «разговора» с Резо. Непохоже, чтобы Рик хоть слово предъявил тому по поводу оскорбительного отзыва в адрес его женщины, но кажется, Резо по его тону и мимике понял: его «подхват» зашел слишком далеко. Он даже отсоединяет свою костлявую задницу от кресла, чтобы лично подойти ко мне и дать понять, что извиняется и уважает меня за профессионализм.

Я реагирую ровно, потому что, во-первых, мне и правда наплевать, во-вторых, теперь замято, а в-третьих, я точно знаю, что его, Резо, больше не увижу. Никогда. Откуда я это знаю? А вот. Знаю — и все тут.

Еще я не могу не отдать должного Рику — вот умеет он. Но между нами двумя не «замято» и к этому мы вернемся — вот только Кэмел ему сейчас отдам.

Допиваю кофе. Резо возвращается к ним. Рику там, кажется, налили еще одну.

На воздух выходим синхронно, хоть и не сговариваясь. Под конец пыльного, знойного дня на Курфюрстенштрассе дикая загазованность, но я с мрачной, отчаянной жадностью конченой токсикоманки вдыхаю воздух.

Рик протягивает ко мне руку, как если бы хотел обнять и стукнуться кулачками в знак успешно провернутого дела.

Я же тяну устало и совершенно раздолбано:

— А-а… — и вместо кулачка сую ему Кэмел.

А сама, не дожидаясь его, сажусь в машину. Хрен же кто станет дверь открывать. А вообще: моя тачка — в приглашении не нуждаюсь.

Рик с секунду смотрит на пачку, потом сует ее куда-то за пазуху и тоже садится — за руль. Пусть сам везет, хоть и бухал. Пусть у него права заберут — мне похер.

Он «догоняет», трогается. Не поясняю, что пить сегодня с ним я никуда не поеду.

«Любовь-секс-…» — прощается со мной угловое «ЛСД», а я с безразличием думаю, что так и не выяснила, что это за «Дэ» такое из аббревиатуры.

— Ну че… — начинает Рик.

— Да, мам. Да, ты была права, — соглашаюсь как раз в голос со своей соткой. — Он ни в какие ворота не лезет.

Лавируя большим пальчиком над повисшим голосовым, бросаю ему испытующий взгляд — как, мол, отправлять, не отправлять?

Его не проймешь, конечно, и его глаза «отвечают»: «Как хочешь».

— Чего? Ты ни в какие ворота не лезешь, — говорю максимально неприязненно.

Не люблю устраивать истерик, орать или дуться. Не имею привычки. Усмехнувшись, нажимаю на символ «корзина», откидываюсь назад и прикрываю глаза до щелочек. Пусть «лампочки» Курфюрстен щекочут веки.

— Он это специально так, — сообщает мне Рик просто и серьезно. — Он знал, что ты будешь сегодня. Ждал, что тебя перекосит и ты пойдешь на попятную.

— Мгм. Надо было, я полагаю, — замечаю так же просто.

— И ни хера б мы сегодня не подписали, а подписали б, когда захотелось бы ему. Если б вообще подписали. Да ты все классно сделала, — настаивает Рик. Мол, пора бы мне уже перестать сердиться, портить «праздник». — Все заебись сделала, — у него в голосе реальное восхищение и уважуха. — Молодец.

— Сама знаю, — говорю безэмоционально, не открывая глаз.

Пошел он.

Пошел ты — надеюсь ему видно. Надеюсь, сквозь мои полузакрытые веки вопит то, что я хочу сейчас ему сказать. Надеюсь, ему видно, что мне остохренело играть «большую девочку», «профи» и «классного партнера», а просто хочется грубить, злить его и провоцировать, тем самым по-максимуму испортив радость от успешно заключенной сделки. Ему видно?..

Ему не видно или плевать — о том мне мямлит поцелуй, который чувствую на губах и на который не думаю отвечать.