Мать-и-мачеха - Елена Соловьева

Беременность Пэтси не давала Владимиру покоя. Что-то здесь было не так, он был абсолютно в этом уверен. Не верил в то, что мог переспать с женщиной, и при этом не вспомнить даже отрывка прошедшей ночи. Как итог, он предположил, что может не являться отцом ребенка. Все же Пэтси уехала на гастроли, много общалась с фанатами и, возможно, не отказывала себе в постельных радостях. К тому же, перед отъездом Владимир сообщил ей о расставании.

На деле все оказалось куда прозаичнее. Пэтси вообще не была беременной. Стоило припереть ее к стенке, пригласив другого врача, как все тайное стало явным.

— Как ты могла?! — Владимир был даже не зол, он впервые за много лет позволил себе ярость. — О чем вообще думала, разыгрывая такое?

— О тебе! — рыкнула в ответ Пэтси, шарахнувшись в сторону. — Я люблю тебя. Я должна стать твоей женой.

Она смотрела на него так, словно ожидала пощечины. Но Владимир, несмотря на то состояние, в котором пребывал, никогда не позволил бы себе ударить женщину. Даже Пэтси. Ту, которую после жестокого розыгрыша перестал считать женщиной вовсе.

Как же была права Глаша… И почему он не прислушался к дочери? Почему поверил этой ведьме в женском обличии? Глаша предупреждала его, просила. А он был слеп и глух. А в итоге потерял то важное, что так неожиданно появилось в его жизни. О вынужденном расставании с Марьей он сожалел сильнее всего.

— Не неси чушь! — потребовал он у Пэтси. — Знаешь, после расставания я собирался и дальше помогать тебе с карьерой. Но теперь, после такого… Живи как хочешь, Пэтси. И поступай, как знаешь. Но не со мной.

Он развернулся, и, не бросив даже мимолетного прощального взгляда на бывшую невесту, вышел из клиники. Уже на крыльце прислонился спиной к каменной колонне и, облегченно вздохнув, поднял глаза. Солнце светило ярко, окрашивая кусты и деревья в красное золото. На ум отчего-то пришло сравнение с Марьей, ее чудесными волосами и зелеными, цвета ранней листвы, глазами. Она действительно настоящее золото. Солнечная, светлая, прекрасная.

Владимир вернулся домой. Как раз к торжественному мероприятию в честь предприятия Марьи.

— Ты ведь пойдешь туда, да, пап? — спросила Глаша, сияя от нетерпения.

— Конечно, пойду, — улыбнулся отец, погладив дочь по мягким волосам. — Но только при одном условии. Самая прекрасная девушка из всех будет меня сопровождать.

Глафира приуныла. Опустила взгляд. Ее нижняя губа обиженно дрогнула.

— Возьмешь с собой Пэтси?..

— Нет, дочка, ни в коем случае. — Владимир опустился на корточки и заглянул дочери в глаза. — Мы с Пэтси расстались. Навсегда.

— Правда?

Сомнение девочки сменилось буйной радостью. Глаша прыгала на месте, громко ликуя от восторга. Вот уж не думал Владимир, что это событие настолько обрадует дочь.

— Стой… — Вдруг Глаша замерла на месте и, склонив голову к плечу, строго посмотрела на папу. — Если не Пэтси… С кем ты пойдешь на маскарад?

Неужели ее отец завел себе новую подружку? Может быть, еще более злобную, чем Пэтси? О нет, Глаша этого не переживет. Только все начало налаживаться. Они с Павлой придумали новый план, который просто обязан воплотиться в жизнь.

— С тобой, малышка, — обрадовал ее отец. — Ты ведь будешь сопровождать меня, дочка?

Глаша хитро улыбнулась и замялась.

— Нет, пап, я не пойду. А ты иди обязательно.

В день торжества, перед самым выходом Глаша воткнула в петлицу отца маленький букетик из самодельных роз. Не такой красивый и ровный, как получился у Паши, но все же… Отцу подарок понравился.

— Пообещай мне одну вещь? — попросила девочка. Дождалась утвердительного кивка отца и добавила: — Пригласи на танец женщину, у которой будет такой же букет. Ладно?

Владимир скрыл удивление за серьезным выражением лица. Глаша явно что-то задумала.

— И кто же эта женщина? Я ее знаю?