Моя ненормальная - Алексия Кинкейд

— Боже, как с тобой Матвей живёт…ик…ты же бесячая, — и совсем без тормозов, добавляю про себя.

— Он от этого тащиться. Я вношу в его унылую жизнь разнообразие и экстрим, — деловито отвечает. — Не съезжай с темы. Себе признаться не можешь, давай нам признавайся!

— Кому это вам? — обвожу взглядом гостиную. Никого кроме нас.

— Мне и вот этому вкусному вину. Говори, — рычит в конце. — Ты его любишь?

Бьёт прямо в лоб своим вопросом. Выбивает весь воздух, что успела вдохнуть за секунду.

Любишь? — словно на повторе.

Смотрю на рыжую и туго соображаю. Люблю ли? Пожалуй, нет.

— Нет, — отвечаю чётко.

— Хреново, — уныло раскисает на глазах девушка.

— Но определённо, что-то испытываю, — говорю вроде бы с ней, и в то же время будто сама с собой.

— Давай разбираться, что именно ты к нему чувствуешь?

— Благодарность…

— Это не любовь, — расстроенно бормочет она.

— Некую привязанность, заботу что ли. Трудно описать, — сдаюсь в самом начале, на меня не похоже.

— Пиздец, Ада, ты меня убиваешь. Ну, а влечение есть?

Шокировано округляю глаза. Она сейчас о чём вообще?

— Э, стоп, я не о сексе, если что, — тормозит мою израненную фантазию. — Может, тебе нравится когда он рядом, хочется прикоснуться к нему, смотреть на него. Я не знаю, блин. Поцеловать?

Опускаю голову и прислушиваюсь к себе. Вопросы бурным ульем жужжат в голове. Страх из ниоткуда выплывает на поверхность и топит мозг, отгоняя ответы, которые тихо пищат на задворках.

— Эй, выдыхай, не хочешь, не отвечай. Просто пытаюсь понять тебя. Мне правда жаль, что с тобой произошло, Ада. Если тебе станет легче, то я пережила попытку изнасилования и чуть не убила человека. После этого очень хотелось умереть.

— Легче? Ева, ты…ты…Господи! — взрывная волна захлёстывает и из меня прёт всё дерьмо, что сидело столько лет. — Ты равняешь свои проблемки с моими? Знаешь сколько раз меня насиловал Самсонов? Знаешь? Тридцать два раза! Тридцать два! Твою мать! Из них шесть ещё до восемнадцатилетия. Каждый раз сдохнуть хотелось. Всё остальное…побои…пренебрежительное отношение…просто туфта, Ева. Всё меркнет в тот момент, когда этот урод подходит и с маньячной улыбочкой достаёт свой стручок, тыкает в тебя и бьёт со всей силы так, что кожа трескается и кровь сочится на белые простыни. Я не знаю, как жить дальше, понимаешь?

Перевожу дыхание, лицо рыжей расплывается перед глазами. Вижу лишь силуэт…

— Каждый раз, когда он уходил, я говорила ему, что придет день и я отомщу, — понижаю голос, врываюсь в воспоминания. — А он всегда ржал и говорил, что я ничтожество, которое никому не надо, после него. Мой удел либо ублажать его, либо его псов. Вот после чего хочется умереть, Ева. Всё познаётся в сравнении.

— Говори, — тихий шепот, так не похожий на Еву. — Рассказывай дальше.

— Дальше, я попыталась сбежать. Но даже до ворот не успела добраться. Меня поймали и кинули в подвал. Никто в тот день меня не тронул. И я забившись в уголок, мечтала, чтобы обо мне забыли, — наивная была. Дурёха. — На следующий день, в подвал внесли плаху. Растяжку для извращенцев, знаешь такую?

— Видела, — шепчет.

— Неделю висела на ней, — всхлип вырвался сам и я испугавшись, прикоснулась к щекам. — Я плачу…Я плачу?!

— Да, — подтверждает мои слова. — Почти с самого начала.

— Господи, я забыла как это, — закрываю глаза. Они пекут и чешутся. — Потом меня отпустили и забыли обо мне. И я решилась на вторую попытку. А дальше ты знаешь.

Не знаю сколько времени мы молчим. Просто каждая думает о своём, при этом гипнотизируем почти пустую бутылку вина.