У Червленого яра - Татьяна Луковская

— Не бойся, нет здесь никого. Не нужно тебе к Ингварю, — обнял ее Миронег, — видел я того Ингваря, себе на уме, подальше от таких держаться надобно.

Услада доверчиво положила голову ему на грудь, прижалась крепче. Миронег шумно выдохнул, снова пьянея.

— Сама уж пропала и тебя сгублю, — простонала Услада.

— А я пропасть не боюсь, — твердо отозвался Миронег.

Девичьи руки сами наклонили его голову ниже, а мягкие губки коснулись обветренных губ. Колесо страсти завертелось по нарастающей, опрокидывая за одно все зароки и доводы рассудка. Миронег сгреб чаровницу в охапку и увлек на свою лавку. Да какая же птаха медовая, сладкая… нежная, и только его. Не было у нее ни того, в кого влюбиться хотела, ни князя, ни боярина, а лишь лесной бортник, которому сама отдалась по доброй воле. По любви ли? Да об том сейчас думать недосуг.

Миронег водил ладонью по разгоряченному женскому телу и вдыхал пряный аромат волос, а Услада доверчиво лежала на его плече. Вот такая она, темная осенняя ночка.

— Я повой завтра надену? — прошептала Услада.

— Само собой, без повоя теперь не выпущу, — собственнически поцеловал ее в висок Миронег.

— А повенчаемся? — робко спросила она.

— Ну, тут-то так живут, по сговору. Родни у тебя нет, а мы вроде с тобой сейчас сговорились, — подарил он ей еще один жаркий поцелуй. — Ежели хочешь братцу весточку передать, ты ж говорила, что у тебя брат есть, так я пошлю, посватаюсь.

— Не надобно, — встрепенулась Услада.

— Ну, тогда поп как доедет сюда, разных умников, что волхованием промышляют, погонять, да народец местный пристыдить, так благословить может.

— Негоже без венчания, — вздохнула Услада. — Мне обязательно обвенчаться с тобой нужно.

— Ладно, подумаю, куда податься, чтоб обряд совершить.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Услада закрыла очи, погружаясь в сон.

Миронегу не спалось: «Борятке рот заткну, все успокоится, — размышлял он. — Зиму здесь перезимуем, а по весне придется дом в верви рубить, нельзя с молодкой в такой глуши жить. Подружится с местными бабами, все ей веселее будет, да и безопасней, а то уйду на ловы, кто ее защитит. Опять же, ежели понесет, повитуха нужна будет. А хоромы срублю как в Пронске ставят, со светлицей, теремом. И челядь нанять надобно, чтоб ручки мягкие не стерла, да от тяжелой деревенской работы не согнулась. А там, не хотелось бы, да, может, и в дружину придется снова податься, семья в достатке должна жить».

Одно было ясно, размеренная лесная жизнь менялась, и с этим надобно было смиряться. Приобретая одно, надобно жертвовать другим. Этой ночью Миронег свой выбор сделал.

Глава XX. Отход

Миронег с молодой женой плыли в вервь, пора было показать молодку общине. День выдался хмурым, но без дождя, чья-то невидимая рука выкрасила небо в ровный серый цвет, и эта однообразная серость уходила далеко за окаем. Река мутным бурым потоком лениво несла лодку по течению вместе с россыпью осенних листьев. Таким же ярким листом на корме смотрелась Услада, завернувшаяся в рыжую душегреечку. Миронег старательно готовил молодую жену к новой встрече, объяснял, что народец в верви незлобный, открытый, ну, кроме, некоторых, и встретить подружью[1] бортника должны хорошо, главное, чтоб не заподозрили, откуда она взялась. А еще описывал Хоперские веси, называл имена знакомых ему поселян. Это на случай, ежели кто-то начнет расспрашивать особенно настырно. Услада смотрела на мужа, кивала и улыбалась, смущая и путая мысли. Именно сейчас Миронег ясно осознал, насколько крепко он к ней привязался, прикипел чувствами и желаниями.