Станешь моей победой - Викки Марино

Вот только Мирон, уничтожая меня пронзительным взглядом, сразу смог определить эту самую ложь. Открыв дверь, он подозвал Мартынову, которая снова сцепилась с Данияром.

— Мамасита! Что в кинохе нынче гоняют?

— Савельев, я тебе что, кинопоиск? — взвинченным тоном отвечает Маша. — Иди да узнай.

— Просто Тихая говорит, вы сегодня в кино идете, вот я и решил у тебя узнать, есть ли там что-то стоящее? Может, боевик новый вышел или ужастик.

— Какое кино? — фыркает Маша, показывая Данияру неприличный жест в виде среднего пальца. — Вечером у нас семейный ужин с инвесторами. Прости, Аня, но я пас, — быстро отсекает Мартынова и со словами: «Гад, я тебя прибью», возвращается к конфликту с Султаном.

На лице Савельева тут же появляется маска победителя, чемпиона. Улыбнувшись, он снова закрывает дверь, отрезая единственный путь к спасению.

— Отлично! Значит, я заеду за тобой в восемь, — финиширует местный чемпион.

— Не надо за мной заезжать! — выдаю в необъяснимом ужасе. Если его увидят родители, то мне несдобровать. — Я тут подумала… — стараюсь выкрутиться, но Мир резко делает шаг вперед и закрывает мой рот ладонью.

Теряюсь. Полнейшая дезориентация в пространстве. Хлопая глазами, пытаюсь словить фокус, вот только вижу перед собой исключительно лицо Мирона. Его губы. Глаза. И снова губы. Я ощущаю всю его мощь, мужскую силу и физическое превосходство.

Махом пьянею. Звон в ушах перекрывает его тяжелое дыхание и мои удары сердца о ребра.

Тук-тук… Тук-тук… Тук-тук…

И меня накрывает внезапное головокружение. Пошатнувшись, теряю равновесие, но Савельев тут же ловит меня за плечи, не позволяя упасть. Вот только внутри я давно нависаю над бездной.

— Ань, признайся уже, что ни в какое кино вы не собирались. Ты это выдумала, чтобы отшить меня. Так? — отличительная особенность Мирона — прямолинейность. Он никогда не юлит и задает вопросы точно в лоб.

Осознав, что меня поймали на лжи, сильнее краснею. Принимаю поражение и просто киваю головой. Смысл продавливать вранье, если все и так понятно.

— Посмотри на меня, — просит Савельев, сильнее сжимая мои плечи. — Пожалуйста…

И я сдаюсь. Поднимаю глаза и ухожу в нирвану. Наверное, он и есть моя бездна, моя запретная и порочная темнота…

— Тихая, ты меня когда-нибудь с ума сведешь. Я… — вижу, как Мирона мотает, не меньше, чем меня подрывает. — Я, блядь, скучал по тебе.

У меня же сердце екает от услышанного. По позвоночнику выстреливает ток. Признание на разрыв.

«Скучал…»

«Скучал по тебе…»

Как мне теперь жить с этой информацией? Что с ней делать?

Но… Я не могу. Не могу ответить взаимностью. Не могу принять истинное значение слов. Я просто боюсь ему верить.

— Извини, Мирон, но я никуда с тобой не пойду. И в кино тоже, — игнорируя признание, которое сражает меня, словно цунами, продолжаю стоять на своем. — Пригласи кого-нибудь другого. Например, Жозефину. Она будет счастлива.

От одного упоминания девушки Мирона, хотя Маша говорила, что она просто его фанатка, чувствую острую боль под ребрами, будто под кожу несколько сотен иголок загнали и медленно проталкивали их все глубже и глубже.

— Угу… Как же, блядь… Счастлива, — с непонятными интонациями тянет Мирон, не сдерживаясь в выражениях. — Заебись… Тихая, а знаешь что? — обойдя меня, Савельев останавливается около стола и, опершись об него кулаками, напряженно заиграл скулами. — Раз тут за правду топлю только я…

— Мирон, хватит! — неожиданно для самой себя взрываюсь. — Довольно! Прекрати ходить за мной! Прекрати посылать цветы! Прекрати писать мне! — выпаливаю это, размахивая руками, и стекаю на стул, сдавливая кончиками пальцев виски.

— А ты запрети, новенькая, — с неподдельной злобой говорит Мир, подаваясь корпусом вперед. В его глазах блестит недобрый огонь, сигнализируя об опасности. Все выглядит так, будто Савельев вызов мне бросает. — Ну, чего притихла, а? Отражай!