Станешь моей победой - Викки Марино

— Ты не в том положении, чтобы требовать от меня что-то, — заявляю ледяным тоном. Сняв с тачки блокировку, ставлю Тихоню на ноги, придерживая ее за талию. И, не дослушав возмущения, впиваюсь в сладкие губы, гашу ревность.

Как бы больно мне ни было, какие бы последствия ни несли за собой действия Ани, я не могу долго злиться на нее. Мои чувства к ней слишком сильные, чтобы позволить Тихоне так просто исчезнуть из моей жизни.

— Сейчас поедем ко мне и поговорим, — высекаю, как только оказываемся в машине.

— Мир, знаю я твое «поговорим». Давай лучше остановимся на нейтральной территории!

— Мы можем говорить голыми и в горизонтальном положении, — ухмыляюсь, на скорости залетая в крутой поворот. На этом лютом адреналине Аня даже вскрикивает.

— Нет! Останови машину, Савельев! — устраивает забастовку красотка. Но я готов тормознуть только в одном случае — если она сразу отдастся мне. Однако уверен, что этого не произойдет.

Сейчас мне плевать на все возмущения Тихони. Я просто нуждаюсь в ней. Поэтому как только мы оказываемся в лифте, гоню на красный — притягиваю Аню к себе и целую. Кусаю ее, пожираю, показываю, насколько больно она мне сделала. Знаю, вымещать злость таким образом — не самый лучший вариант, но сейчас это единственный способ общения. В этом поцелуе нет нежности, он такой же, как и все остальные — безумный, напористый, с жаждой получить желаемое.

С грохотом распахивая дверь, вваливаемся в квартиру. Не теряя ни минуты, тут же прижимаю Тихоню к стене и сразу задираю платье. Впиваюсь пальцами в ее топовую задницу, стояком вжимаюсь. Не хватает ни сил, ни выдержки, чтобы дойти до спальни.

— Блядь, я хочу тебя… — хриплю, выдавая потребность. — Снимай все, маленькая. На тебе это тряпье лишнее. Платье, трусы… Все, нахуй, снимай, — дергая молнию, бесформенная вещь, скрывающая шикарные изгибы женского тела, падает на пол. Следом летит и белье. — Моя. Особенная, — озвучиваю на подъеме эмоций, будто напоминаю Ане, кому она принадлежит.

— Только твоя, — задыхаясь, шепчет Тихоня. Трясущимися руками стягивая с меня толстовку, дергает пояс спортивок. Торопится, словно боится не успеть, опоздать…

Лаская мое напряженное тело, Аня впивается ногтями в плечи, продирает кожу, и я слышу, как громко стучит ее сердце. Черт, это сильнее сводит меня с ума, сильнее провоцирует зависимость и лютую ревность к ней.

Мы стоим на пороге квартиры, а вокруг нас все кружится. Это больше, чем близость, это будто борьба, где каждый пытается доказать свое превосходство. А я всего лишь хочу, чтобы Аня любила меня так же сильно, как ее люблю я.

Мы оба на грани… Оба сгораем. Оба отдаемся друг другу без остатка.

— Аня… — подхватив Тихоню, усаживаю ее на широкую полку, наплевав на то, что на ней стоят все мои кубки. Тараню членом ее промежность, головкой раскрываю половые губы, смазку раскатываю, ощущая, как там все хлюпает, и пристраиваюсь к узкому входу. — Сделаем это… Давай же… Будь моей до конца… — легонько толкаюсь, но дальше положенного не захожу. — Трахать… Ебать тебя хочу…

— Рано… Рано, Мирон, — протестует недотрога, в ужасе распахивая глаза, и сама тянется к члену. Ручкой его обхватывает и принимается дрочить. Наслаждение от этого зрелища меня накрывает с головой. Какой бы невинной скромницей Аня ни была, я вижу, как темнеет ее взгляд от похоти и удовольствия, как она жадно впитывает наше слияние.

Наблюдая, с каким азартом новенькая тискает мой член, до предела возбуждаюсь. Ловлю ее вторую руку и силой прикладываю к влажной и припухшей киске.

— Ласкай себя, — выдаю команду, не принимая возражений. Аня, конечно же, упрямиться, тогда я сильнее прижимаю ее ладонь к промежности. — Ласкай! Хочу это видеть.

— Мирон, я… я не могу… — задыхается малышка. Вижу, как она краснеет и смущается. Борется со своими внутренними демонами.

— Можешь, сладкая… Касайся себя, чувствуй, изучай…