Станешь моей победой - Викки Марино

— Оттягивать? — клокоча от ярости, беру первый попавшийся кубок и швыряю его в противоположную стену. — Ты же понимаешь, что оттягивать всю жизнь не получится. Однажды тебя просто зажмут в угол! — делая паузу, даю себе возможность снова наполнить легкие кислородом. — Не встречайся с ним. Не говори… Блядь, да я сам больше не позволю тебе видеться с этим уродом!

Неконтролируемая дрожь разбивает тело. Мельтешит по всему периметру, раздражая кожу. Боль становится настолько нестерпимой, что я в какой-то момент издаю скулеж. Хочется просто вырвать из груди все, что сейчас не позволяет заблокировать чувства.

Меня лихорадит, все тело ломит. Я слышу, как трещат ребра, а воспаленные раны, нанесенные сумасшедшей любовью, сильнее кровоточат. И вокруг начинают сгущаться тени. Они медленно окружают меня со всех сторон и словно в кошмарном сне, заполняют собой все пространство.

— Я что-нибудь придумаю, слышишь? Мир… Остановись… Дыши… Пожалуйста, дыши… — Аня, роняя слезы, обхватывает мое лицо ладонями и к себе прижимает. Судорожно целует меня в губы, щеки, нос, скулы, подбородок… Везде, где только может достать. — Я с тобой. Рядом. Только с тобой. Послушай меня, Мир… Родной… Я твоя… Полностью твоя. Без остатка. Я… Я люблю тебя!

— Что? — замираю с широко распахнутыми глазами. — Что ты сказала?!

— Я люблю тебя! — кричит Тихоня. — Люблю! Люблю! Люблю!

«Я люблю тебя!»

«… люблю…»

Она — моя!

И я восстал. Возродился, как феникс из пепла.

Глава 26

«Мы в жизни любим только раз, а после ищем лишь похожих»

Аня Т.

_______________________

Конец мая выдался невероятно жарким. Солнце, словно сумасшедшее, светит так, что даже в тени его лучей чувствуется невыносимое пекло, а в воздухе ни малейшего дуновения ветерка. И многие уже мечтают о прохладе или о нескольких каплях дождя.

— Сейчас бы к морю, да, сладкая? Понежиться на теплом песке, подышать свежим воздухом, послушать шум волн и любить тебя на закате… — играя с прядью моих волос, Мир мечтательно смотрит в небо. — Ань, я тебя люблю… — он нежно проводит по моей щеке кончиками пальцев и улыбается. — Давай уже «обрадуем» родню, а? Надоело скрываться.

Последнюю неделю Мирон очень настойчиво требует, чтобы я позволила ему поговорить с родителями. И с каждым днем мне все труднее сдерживать его. Савельев уверен, что сможет достучаться до них и получить согласие на наши отношения. Но я-то знаю, что этим Мир еще больше усугубит ситуацию.

И как по закону подлости имя Абланцева-младшего все чаще звучит в нашем доме. Родители говорят о Плутосе с восторгом, каждый день делают акцент на том, что он богат, воспитан и что они придерживаются схожих взглядов. А иногда мне кажется, что в мире больше нет тем для обсуждения. Это же высшая степень абсурда — появление Албанцевых в нашем доме три раза в неделю! И если первое время мне удавалось увильнуть, ссылаясь на плохое самочувствие, то сейчас это сделать гораздо сложнее. Приходится по несколько часов выслушивать очередные «планы на будущее», в которых я, Тихая Анна Павловна, ношу уже другую фамилию.

«В конце этого года мы объявим о помолвке, Анна. Обещаю к этому времени закончить проект нашего дома. Ближе к декабрю отправлю тебе эскизы, чтобы ты могла внести свои корректировки», — сказал на одном из ужинов Плутос, на котором его семья, по сути, обозначила свою четкую позицию по поводу нашего брака.

— Я хочу, чтобы мы были вместе, — не унимается Мирон. — Ты должна позволить мне встретиться с родителями. Или хотя бы с отцом.

— Мы уже тысячу раз с тобой это обсуждали, — за тихими вздохами и покашливанием пытаюсь скрыть волнение в голосе. — Давай еще подождем…

— Знаешь, Ань, это может тянуться вечно. Мне нужен срок. Назови хотя бы месяц, когда будешь готова.