Только не мы - Игорь Толич

И в понедельник я уже не шла к Марии будто на каторгу, а летела как вольная птица. Приземлилась на стул, с улыбкой уставилась в знакомые очки.

— О, я вижу, вы в хорошем расположении духа? — в самом деле, обрадовалась Мария.

Я ещё шире ей улыбнулась и заявила с гордостью:

— Да, так и есть.

— Обрадовались возращению мужа?

— Конечно, и кроме того, через час еду встречать подругу из аэропорта. Мы не виделись больше года.

— Очень хорошо, — Мария опустила глаза к столешнице, на которой лежал раскрытый ежедневник, пролистала его, дошла до нужной страницы и сказала: — Илзе, я тут проанализировала некоторые моменты наших с вами встреч и сделала кое-какие пометки. Если вы не против, я озвучу вам свои умозаключения.

— Да, пожалуйста.

— Так вот, — Мария откашлялась и продолжила: — Согласно моим наблюдением в течение фактически двух месяцев я пришла к выводу, что у вас депрессия. И это серьёзный диагноз, а не банальное уныние. Судя по тому, насколько вам помогают антидепрессанты, я уже с уверенностью могу сказать — мы с вами на верном пути.

— Да, — просто согласилась я, никак не восприняв её слова. — Об этом я и хотела с вами поговорить. Я хочу отменить все препараты и вернуться к нормальной жизни. От психотерапии я тоже отказываюсь…

— Илзе, — на полуслове остановила меня Мария, — вы почувствовали временное облечение, потому что подействовали препараты. Мы не можем их отменить. Только не сейчас. Постепенно — возможно. Но нужно наблюдение и постепенная отмена.

— Но я отлично себя чувствую!..

— Да, — снова оборвала она меня. — Вы отлично чувствуете себя сейчас, потому что ваш организм заново научился спать и вырабатывать соответствующие гормоны. Но если вы всё бросите — станет вдвойне хуже.

Я надолго затихла.

Мария не спускала с меня глаз, буравила ими центр моего лба, отчего разболелась голова, и счастливая улыбка покинула моё лицо. Конечно, Мария говорила серьёзно. Я ведь почти и не сомневалась в том, что она мне скажет это. Но в действительности её слова заставили меня задуматься.

— Нет, — всё-таки ответила я, борясь с огромным желанием ответить ровно наоборот. — Нет, я так решила. Если мне станет хуже, значит, такова моя судьба.

— Илзе, это глупо. Не надо так поступать с собой.

— Так мне подсказывает совесть, — твёрдо заявила я.

— Это вам Андрис сказал насчёт совести?

— Да. А откуда вы?..

Мария улыбнулась, примирительно и расслаблено.

Я снова узнала в ней тот взгляд, когда она заговаривала со мной уже не как психотерапевт, а как друг. Точнее — она стремилась к тому, чтобы говорить именно так, но мой страх перед ней и моё недоверие беспрекословно ломали все подобные побуждения.

— Илзе, — сказала Мария, — Андрис не просто так хотел, чтобы вы пришли на терапию именно ко мне. Он хотел, чтобы мы с вами сблизились. И я очень прошу вас хорошенько подумать ещё раз насчёт всех отмен. Я хочу дать вам направление на длительное обследование, но для этого мне были нужны основания. Сейчас они у меня есть. У вас депрессия. И я снова повторю, что это не шутки. А я хочу сделать так, чтобы в ближайший год вы чувствовали себя в полном или хотя бы частичном порядке.

Я открыла рот, чтобы вновь ответить строгое «нет», но почему-то ответила:

— Я подумаю.

— Хорошо, — удовлетворившись моим ответом, кивнула Мария.

По дороге в аэропорт меня настигла внезапная пурга, налетевшая будто из ниоткуда, но, глядя в неё сквозь мутное стекло такси, я никак не могла отделаться от мысли, что, должно быть, именно я стала причиной снежного коллапса. Мысли мои были так же сметены и беспорядочны, как движение белых частиц в вихрах рваного воздуха.