Исключительно моя - Ника Орлова

— Выжил. И даже показалось, что смогу дышать полной грудью. Только теперь все полетело к хр*нам собачим. Не смогу. Ни дышать, ни забыть, ни простить себе, что отпустил тебя тогда. Поздно понял, что нужно было двигаться дальше, а меня все устраивало, как есть. Прости, малыш, я должен был тогда подумать за двоих. У тебя не хватило опыта и ресурсов, а я тогда решил, что для тебя так будет лучше.

— Для меня?

— Да. Ты достойна самого лучшего.

— И ты решил, что это лучшее должно случиться без тебя?

— Мне тогда показалось, что ты хочешь вырваться из этих отношений. Знаю, что любила, но не всегда чувства граничат со счастьем.

— Мои граничили. Я была счастлива. Просто тогда накопилось много…

— Скажи, если бы я тогда позвал замуж, ты бы осталась со мной?

Короткое замыкание. Изумление. Почему он решил это спросить?

— Да.

— А если сейчас позову, пойдешь?

Поднимаю голову, смотрю в глаза. Они смотрят с сомнением, а еще я вижу в них надежду.

— Пойду.

— Только я не поменяюсь. Я все так же тебя люблю, все так же ревную, и все так же бешусь, когда вижу на тебе даже чей-то взгляд. Сегодняшний вечер тому подтверждение. Ты готова бросить здесь все, уехать со мной и жить с моими запросами?

— Да.

— Я не разрешу тебе работать, Яна. Если только займешься частной практикой, и то несколько раз в неделю, не больше, чтобы мозги не заржавели. Моей жене не по статусу ходить на работу с восьми до пяти.

— Я даже и не думала, что с тобой может быть по-другому. Я таким тебя и полюбила, Никольский. С твоими бзиками и понятиями, с твоей прямотой и категоричностью. И, наверное, мне нужна была эта пауза, чтобы понять, что только рядом с тобой моя жизнь имеет смысл, все остальное — имитация.

Он громко выдыхает, будто камень с души сбросил.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы разорвать контракт и собраться?

— Завтра же воскресенье, вернее уже сегодня, — смотрю на часы на стене напротив. — Это только в понедельник.

— Хорошо. Я останусь до понедельника, полетим вместе.

Он переворачивается, нависает сверху и так вожделенно смотрит в глаза, нет не в глаза, в самую душу.

— И помни — ты исключительно моя.

— Я помню. Твоя, Вадик.

Горячие, желанные губы накрывают мои, язык чувственно проникает в мой рот, и я снова теряюсь в его ласках, только на этот раз с чувством полной компенсации за все пережитые за последние месяцы боль, страдание и одиночество.

Эпилог

Спустя восемь лет

Развешиваю в гардеробной выглаженные на завтрашнее мероприятие вещи, и иду на кухню. Уже девять, давно стемнело, а Вадима все еще нет.

Захожу и застаю картину: Никита залез ногами на стул, приставленный к гарнитуру и что-то ищет в верхнем ящике.

— И что мы там ищем на ночь глядя? — улыбаюсь я, хотя и так знаю.

— Там коробка Рафаэлло стояла, — признается он, застигнутый врасплох.

— Сладкое на ночь?

— Ну, мама, — смотрит жалобно, — я же поужинал. И вообще, мне нужно погасить стресс.

— Какой стресс? — смеюсь. У сына на все есть ответ, он всегда найдет аргументы, даже если накосячил.

— Завтра первый день школы. Думаешь легко начинать новую жизнь?

Рассмешил. Ухмыляясь, подхожу к соседнему ящику, достаю конфеты и даю ему несколько штук.

— Хватит тебе заесть твое нервное напряжение?

Он тоже начинает улыбаться, поняв, что не прокатило.

На самом деле, для Никиты влиться в новый коллектив или начать что-то новое вообще не является проблемой. Он настолько уверенный в себе ребенок, что я никогда не переживаю за него, где бы он не оказался.