Исключительно моя - Ника Орлова

— А ты хочешь, чтобы я на тебе женился?

Он смотрит, как на идиотку, мол, ну и запросы у тебя, девочка.

— Я ничего от тебя не хочу! Я преподаватель, и не хочу иметь испорченную репутацию.

— А я, значит, испорчу твою репутацию… Ну, если со мной быть так стыдно, то ищи конфеты, цветы и серенады.

Он встает, обходит машину и открывает мою дверь. Помогает выбраться, снова накрывает его запах, вдыхаю и не хочу выпускать из легких.

— Спокойной ночи, Яна.

Машина уезжает, а я остаюсь в смятении и с чувством непонятной пустоты. Что это? Так не должно быть.

Глава 9

Яна

— Яна, а ты завтра еще ко мне придешь? — спрашивает Ростик. Мы играем в детское домино, которое я принесла ему в подарок. Он приболел, и я не смогла не проведать. Поехала прямо после работы.

— Завтра я работаю, а на выходных обязательно приду.

— И будем играть?

— Конечно.

— Ростик, нам пора отпускать крестную и ложиться спать.

— Мм, — дует губы он — мы еще не доиграли.

Маша закатывает под лоб глаза.

— Вынос мозга! И так третий день подряд. С няней не хочет оставаться, спасибо хоть ты пришла, в магазин меня отпустила.

— Чем могу, — улыбаюсь.

— Заваришь чай? Я быстро его уложу, у него уже глаза слипаются.

— Хорошо.

Подруга идет укладывать сына, а я отправляюсь хозяйничать на ее кухне.

Мирон в командировке, и мы, как в старые добрые времена, с удовольствием засиживаемся допоздна, болтая и вспоминая студенческие годы. Только тогда мы зависали у меня. Разговор каким-то образом переходит на тот вечер, когда я была у них в прошлый раз и на Никольского.

— Он мне отношения предлагал, — почему-то, перехожу на тон тише.

— А ты?

— Отказала.

— Я так и подумала, что ты не захочешь. Правильно сделала, Вадим кроме как перепихнуться, ничего не предложит. У него своя концепция на этот счет.

— Маш, он был женат?

— Был, давно. Там неприятная история, он не любит ее вспоминать.

— Расскажи.

— Знаю только то, что рассказывал Мирон. Это было больше десяти лет назад. У Никольского была женщина, они просто встречались без обязательств, потом сошлись, жили в гражданском браке, но разбежались. Никольский изменял, сама видишь — мужчина видный, а в молодости был вообще мачо. А потом выяснилось, что она беременна. Они расписались, вроде, все наладилось. Но жизнь тогда у Вадима была, как на пороховой бочке. Шла дележка сфер влияния в городе, его топили, а он всплывал и снова лез наверх. Когда его жена была на седьмом месяце беременности, конкуренты устроили ей аварию. Камаз вылетел на встречную полосу, и она не справилась с управлением. Разбилась насмерть, вместе с ребенком. С тех пор он один. Ну как один, дефицита женщин он не испытывает, но официально живет один.

Меня странно царапает по душе эта история. Вызывает противоречивые чувства. С одной стороны возникает понимание его образа жизни, с другой неприятно задевает, что у него была та, с которой он связал жизнь. Почему так? Почему неприятно? Зачем я об этом думаю?

Я всегда себя анализирую, привыкла быть честной с собой. Во многом благодаря моей преподавательнице по психологии из института.

Я была у Людмилы Петровны любимой студенткой, мне так нравились ее лекции, я даже домой к ней бегала на чай. Мы много разговаривали, я впитывала каждое слово. Сейчас понимаю, что тогда у меня просто никого не было, мне не хватало мудрого материнского слова, а она умела сказать. Объективно и по делу. Помню, как уходила от нее всегда с чувством выросших за спиной крыльев. Казалось, жизнь прекрасна, в любом своем проявлении и мне все под силу преодолеть.