Возвращение - Оливия Крэнк

Судья просвистел перерыв. Моника, как и стоило ожидать, со всех ног устремилась к Лорейн и Салли. А вот Саймон, верный дружок, не подвел. Хэнк, умилившись мальчишеской преданности, протянул было руки, чтобы подхватить его. Но Саймон увернулся, не поздоровался даже с дядей Хэнком, а глядя на Майка во все глаза и задыхаясь, то ли от долгой беготни, то ли от волнения, выпалил: «Вы мой папа?!». «Чёрт, как я раньше не допёр. – Подумал Хэнк. – Всё сходится. Дуглас фамилия распространенная, но он мне битый час талдычил о своих проблемах. Не додумал. Слишком собой был занят». Саймон тем временем уже уверенно восседал у Майка на руках. «Вот золото мальчишка. Контактный, доброжелательный. Отец его в младенчестве бросил, столько лет ни слуху ни духу, а он ему на шею бросается. А фифа голубая девчонку только носом крутить научила, точь в точь как сама».

– Как ты меня узнал, сынок?

– У меня есть две твои фотографии. А еще я нашел твою страницу в фейсбуке, маме только не говори, она рассердится. Ты ко мне приехал? Насовсем?

– К тебе, дружище. Насовсем.

– Дядя Хэнк! Познакомьтесь, это мой папа!

– Мы знакомы, сынок.

– Правда? Вот здорово!

Лорейн случайно наткнулась глазами на их «скульптурную группу», да так и обомлела:

– Глазам не верю, посмотри туда.

– Кто это?

– Майк. Невероятно.

– Подойдешь?

– Не знаю, Патрик, что-то я совсем растерялась.

– Непременно нужно подойти.

– Ты со мной? – Лорейн схватила его за руку.

– Разумеется. Молодчина, доченька, иди, тебя тренер ждет. Ничего не бойся, мы здесь.

Они поцеловали малышку и стали пробираться в сторону соседней трибуны.

– Ума не приложу, как он узнал его? Мистика прямо. Не оставляй меня, Патрик, умоляю!

– Спокойно. Я с тобой.

Глава 5

Вечер выдался хуже некуда. Лорейн ушла домой в слезах. Никак не определится со стратегией в отношении бывшего муженька. Моника вернулась от Хэнка ревмя ревущая. Этот грубиян и при ребенке не может скрыть своей неприязни к Патрику. Знает прекрасно ее реакцию и будто нарочно доводит. Ладно. Монику уложил, Лорейн проводил, теперь и самому не грех поплакать.

«Не могу больше. Не могу. Не хочу ничего. Жизнь моя! Сердце мое! Мой единственный! Милый! Зачем ты оставил меня? Что я буду делать здесь один? Сколько еще мне мучиться? Ничто меня не радует, не ладится без тебя ничего. Всё плохо! Плохо!». Не раздеваясь, Патрик повалился на постель. На их с Роджером постель. Он не мог на ней спать, после того как… ни за что не заснул бы здесь один. Слишком остро чувствовалось бы одиночество, невозместимость потери, страшная безысходность. Только поплакать он ложится на нее. Подушка Роджера всё еще сохраняет запах, и простынь, по крайней мере, так кажется. Он не всхлипывал, не выл, вслух не причитал, хотя, мог себе это позволить – отсюда Моника его бы не услышала. Обильные крупные слезы ручьем катились из глаз. А больше ни на что не было сил. Вся энергия уходила в стремление души туда, к любимому, где бы он ни был. Всей своей сущностью старался Патрик покинуть тело, вырваться из ненавистной, ненужной теперь оболочки и… что тогда? Где он окажется? Воссоединятся ли души их? Он очень хотел в это верить, но наверняка не знал, видимо, потому и не получалось. Тело крепко держало метущееся существо, не выпускало ни на секунду. «Забери меня к себе! Забери! Зачем мне быть здесь, когда ты где-то еще?» В домофон позвонили. «О, Боже! Эта Лорейн неплохая тёточка, участливая и дружелюбная, но иногда перебарщивает». Патрик задрал футболку и утерся ею, как полотенцем.

– Кто там?

– Салли? Добрый вечер. Вы помните меня? Майкл Дуглас.

«Как ни помнить. Дорогая подружка мне весь вечер тобой мозги компостировала».

– Да, я вас знаю. Чего вы хотите?

– Хотелось бы поговорить с вами, не впустите?

– Заходите.

– Простите, что так поздно, здравствуйте еще раз.