– А ему понравился Патрик и нужен предлог пригласить его.

– Чушь! Эдди может вполне обойтись и без надуманных предлогов. Я еще в состоянии сделать предложение, кому захочу. Патрик, душечка, у тебя вот здесь стояли фотографии, зачем ты убрал их? Я как раз собирался рассмотреть получше.

– Какой ты беспардонный, Эдди. Он совершенно не обязан выворачиваться перед нами наизнанку и демонстрировать то, что не хочет.

– Вынужден признать, я такой торопыга. Это всегда меня губит. Не обижайся, рыбонька, старичок Эдди уже успел привязаться к тебе.

– Я тоже очень рад нашему знакомству. Ты, кажется, хотел послушать мою игру?

– О, будь так добр, мой мальчик! Сидите смирно, олухи. И не вздумайте шептаться. Я хочу насладиться в полной мере.

Патрик играл, а по лицу Эдуарда текли вполне себе неподдельные слезы.

«Ясно, что он рисуется, но всё равно приятно. Что мне делать с тобой, нечаянная радость? До какой степени возможно наше сближение? Я воспитывал твою внучку, ненавидел твоего сына. Думал о тебе, как об одиноком сердце, нуждающемся в моей поддержке. Теперь ты здесь. Укутанный в оболочку принужденной веселости, зарытый глубоко под слоем дешевых эффектов. Удастся ли мне тебя откопать? И стоит ли браться за лопату? Ничего не понимаю. Ни о тебе, ни о себе, ни об этой жизни. Один в океане. И не вижу берега, к которому мог бы прибиться. Майку хорошо, у него навигационные приборы».

Пили мало. Но много и оживленно болтали. В основном, Эдди и супружеская пара. Перемалывали косточки общим знакомым и голливудским знаменитостям. Последних Эдди поголовно записывал в гомосексуалисты:

– Этот свой! К гадалке не ходи.

– Обожаю твою теорию. – В очередной раз восхитился Патрик. – По ней мы не затюканная кучка отчепенцев, прозябающая на краю благополучного гетеро мира. А тайная сила. Могучая общность. Очень круто.

– Так и есть, моя радость. Все мы одна семья.

– А как ты полагаешь, геями рождаются, или становятся?

– Конечно, рождаются! – Выпалил Рэнди.

– Не торопись, дорогуша. Прикинем хорошенько. Тут, как видите, или-или. Либо нас такими создал Бог. Либо мы сами, сознательно сделали выбор. В этом месте снова развилка. Быть геем, хорошо или плохо? Нет, если так нас состряпали – все вопросы снимаются. По крайней мере, они не к нам. Но раз уж речь заходит о выборе, тут, как говорится, будь добёр, неси ответственность. Плохо быть геем? Стало быть и ты нехорош. Ступил на путь порока, как минимум ошибся и должен исправиться. Нет, мои конфетки. Тем, кто исправляться не желает, никак не выгодно признавать, что это плохо. Признаём, значит, что хорошо. А если хорошо, котятки мои, какая разница? Сделал ты прекрасный выбор, или Бог тебя отменно наградил?

– А если, всё-таки плохо? – Подал неуверенный голос Рэнди.

– Чудо мое! Если подлец бьет себя в грудь кулаком и уличает – всё, он уже не подлец, уже спасен. Если гей утверждает, гомосексуализм – порок, и признаёт, что сознательно ему придался, это начало его пути ко спасению и от порока того избавлению. Счастливый путь. Он больше не наш.

– А если Бог ошибся?

– Что это за Бог такой? Впрочем, если кто желает жить в аду, разве можно запретить? Хочешь чувствовать себя прыщом на теле человечества – дело твое. Но посмотрите, мальчики, хотя бы на Патрика. Разве он не совершенство? Ни Божье ли творение? И чем же хуже я, пожелавший стать в один ряд с ним и ему подобными?

– Значит, лично ты, всё-таки, сделал сознательный выбор?

– Кто знает, милый, кто знает. Прожил я полжизни с женщиной, это точно. Однако, всегда остается возможность, что я всего лишь возвратился в истинное, первозданное свое состояние.

– И ты счастлив?

– Почему же нет, мой ангел?

– А как быть с потерей близких, непониманием, упреками, осуждающими взглядами, ненавистью, разочарованием, одиночеством?