Мой сладкий грех - Ника Орлова

Принимаю их, бросаюсь ему на шею, чувствую родной запах и млею. Он в настроении, что является роскошью в свете последних недель, целует страстно, я уже и забыла, как это на вкус.

— Ты одна?

— Да, мои за городом — смотрю заговорщически.

Он улыбается, проходит в гостиную, ставлю букет в вазу.

— Ты голодный?

— Не то слово! Этот е*анный целибат мне скоро башню сорвет.

— Я вообще-то о еде, — смеюсь.

Поднимаюсь по лестнице на второй этаж и кивком приглашаю его за собой. Заходим в комнату, Назар замечает мой рисунок, подходит к столу, берет его в руки и внимательно рассматривает. Замечаю, что его руки избиты в кровавые ссадины. На правой, так вообще ни одной живой костяшки.

— Что с твоими руками? — интересуюсь озабоченно.

— Это на тренировке, так получилось, — не отрываясь от портрета, говорит он.

— Разве ты не в перчатках тренируешься? И кого ты так бил?

— Грушу бил,…перчатки дома забыл.

Похоже на ерунду, но лицо цело, он весел, похож на моего Назара до аварии. Отодвигаю в сторону мысли о плохом, просто я слишком впечатлительна в последнее время. Подхожу к нему, забираю лист, откладываю на стол и обвиваю руками торс.

Он склоняется захватывает мои губы и раздвигает зубы языком. Впускаю его с голодным наслаждением, сильные руки, блуждающие по моей спине, опускаются ниже и сжимают ягодицы. Слышу его возбужденный хриплый стон и меня несет в водоворот желания, тяну его на себя, мы заваливаемся на кровать.

— Давай без резких движений, Ника.

— Со мной все хорошо, — снова впиваюсь в его рот, ощущая неимоверный кайф.

Назар переворачивает нас так, что я оказываюсь сверху. Спускаюсь по его шее языком, прикусываю выпирающую жилу, он прикрывает глаза и начинает дрожать. Выравниваюсь вертикально, сидя сверху, снимаю его футболку, он помогает мне, затем снимает мою. Она длинная, под ней кроме трусов, ничего нет. Назар кладет руку на мою грудь и сжимает двумя пальцами сосок.

— Ммм, — откидываю голову назад.

— Я уже и забыл какая ты.

— Какая?

— Красивая и соблазнительная.

Расстегиваю ширинку его шорт, он приподнимается, стягиваю их вместе с боксерами, мы смотрим друг другу в глаза и без слов определяемся с позой. Снимаю трусы и сажусь сверху.

Взаимный протяжный стон, судорожный вздох, и я начинаю двигаться.

Нет, не двигаться — метаться, стонать, скулить. Истосковавшееся тело пронзают тысячи жгучих иголок страсти. Назар берет меня за талию и насаживает жестче, подстраивает под свой ритм. Его звуки и пьяные, потемневшие от наслаждения, глаза вводят меня в какой-то транс. Я теряю последнюю ниточку, связывающую меня с местом и временем. Горячая дикая скачка перерастает в мою агонию, упираюсь руками в стальную грудь, теряю рассудок от ощущений, мы в своей вселенной, в своем полете и нет ничего вокруг.

— Остановись, — хрипит он задушено, — встань на колени.

Выполняю на автомате, не владею собой. Назар прогибает меня и входит сзади.

— Ааа! — ошеломительные ощущения.

— Обожаю тебя, Солнышко. Прости, больше не могу нежничать, хочу кончить.

Вонзается и резкими толчками вколачивается со всей силы. Грубо рычит, я захлебываюсь стонами, уже не просто не сдерживаюсь, а даю выход крикам,

Минута, две, три. И я разлетаюсь осколками, исчезаю и впадаю в исступление. Он заполняет меня спермой, и откидывается на подушки.

Мне даже шевелиться не хочется, немного начала ныть сросшаяся ключица, но ему я об этом точно не скажу. Он пододвигается, обнимает одной рукой и утыкается мне в плечо.

— Даже не верится, что все закончилось, — говорит устало.

— Ты о чем?

— Об аварии. Сегодня ночью Черныха арестовали.

— Вот так новости. Почему сразу не сказал?

— Мне эта тема уже по горло. Давай не будем больше об этом говорить. Особенно сегодня.

— Давай. А что сегодня особенного? Ну кроме окончания твоего целибата.