Плотское желание - М. Джеймс

Мы не говорили об эксклюзивности, и, к счастью, мы использовали презервативы в ту вторую ночь, когда он пришел. Но я не думаю, что он спит с кем-то еще. Того факта, что он ушел из того клуба, потому что хотел меня больше, чем одну из тех девушек, достаточно, чтобы я поверила, что в его постели больше никого нет.

И уж точно никого нет в моей.

Но это не значит, что так будет и впредь, говорю я себе, поднимаясь по лестнице и звеня ключами в руке. Я старалась не думать о том, что он хотел остаться на ночь после приезда, а я ему не позволила, или о том, как он хотел, чтобы я осталась после сеанса. Я старалась не думать о том, каково это — видеть его в своей спальне, и как я просыпаюсь утром и скучаю по его виду по другую сторону моей кровати.

Все это приведет к неизбежной боли.

Я еще раз прокручиваю в голове текст, который собираюсь ему отправить, как раз в тот момент, когда поднимаюсь по лестнице, и тут же замираю на месте.

Перед моей дверью лежат два пакета — один большой, плоский и прямоугольный, а другой поменьше, размером с коробку из-под обуви. Они оба завернуты в матовую черную бумагу, и я вижу, что к верхней коробке прикреплен маленький плотный конверт из картона с золотой шелковой лентой.

Мне даже не нужно смотреть на конверт, чтобы понять, что коробки от Данте. Больше никто не будет присылать мне подарки, особенно такие. И я не думаю, что мне придется гадать, что это за подарки, учитывая то, что он попросил меня об этом только вчера вечером.

Я прикусываю губу, когда отпираю дверь, беру пакеты и закрываю за собой дверь ногой. Я несу их по коридору в свою спальню, наконец, став на пол и долго глядя на них.

Я могла просто не открывать их. Я могла бы написать Данте и сказать, что это уже слишком, а затем последовать отказу, который я планировала в своей голове.

Но любопытство уже слишком велико.

Вздохнув, я протягиваю руку за большим пакетом. Оберточная бумага кажется до смешного роскошной, толстой и жесткой, как настоящий лист бумаги, с матовой текстурой, по которой так и хочется провести пальцами. С небольшим усилием я разрываю ее, обнаруживая под ней плоскую золотую коробку, которая заставляет меня покачать головой. Коробка сама по себе достаточно красива и даже не нуждается в обертке, лишний слой, это своего рода экстравагантность, которая ясно напоминает мне о большом разрыве между моим миром и миром Данте.

Но это не мешает мне приподнять крышку, чтобы посмотреть, что внутри.

Под слоями папиросной бумаги скрывается сложенный малиново-красный шелк. Я знаю, что это платье, еще до того, как достаю его из коробки, но уже тогда задыхаюсь: ткань скользит по моим пальцам, когда я беру его в руки.

Это самое красивое платье, которое я когда-либо видела. Верхняя часть из облегающего шелка, с вырезом в виде сердца и рукавами до плеч, переходящими в лиф и юбку, которые будут облегать меня, как вторая кожа. С обеих сторон есть разрезы, и я уже вижу, что оно почти наверняка будет сидеть на мне идеально. Понятия не имею, как Данте это удалось, но платье — абсолютное совершенство.

А рядом с ним лежит маленькая плоская бархатная коробочка.

Это уже слишком. Но все это было слишком, с самого начала. Чаевые, которые он оставил после первого сеанса. То, что он сделал с Рико, чтобы убедиться, что я смогу закончить татуировку. То, как он целовал меня. Как он прикасался ко мне. То, что он мне говорил.

Я тяжело сглатываю и достаю коробочку.

Внутри — изящно сделанное золотое ожерелье-чокер, усыпанное маленькими рубинами того же цвета, что и платье. Если бы кто-то другой прислал мне такое, я бы сказала, что это подделка, но такой человек, как Данте, никогда не пришлет мне ничего, кроме настоящих драгоценных камней. А это значит, что я даже представить себе не могу, во сколько ему обошлось это украшение и серьги в форме виноградной лозы, украшенные подходящими рубинами.