— Не заставляй меня плакать, пожалуйста. Мы смеялись всего минуту назад.

Остаток пути мы проделали в тишине.

Глава 8. Прощание

Тяжело дыша, я положила книгу себе на грудь, прямо на бешено колотящиеся сердце. Вспомнила момент, когда все вокруг нас начало рушиться. Мы ничего не могли сделать, поскольку были просто парой беспомощных, бедных детей, отчаянно пытавшихся найти способ быть вместе.

К этому моменту уже наступила полночь, и я была слишком расстроена, чтобы продолжать чтение. Мне не хотелось будить Кару, поэтому я приняла ванну и вернулась в постель, после чего написала Тревору, но он уже спал. Я пошла в комнату Кары, чтобы проверить, не колдует ли она над своим новым рассказом, но она крепко спала. Я не была готова вернуться к книге, поэтому следующие три часа провела в постели, размышляя.

Когда мне было восемнадцать, я ходила к психотерапевту, и он убедил меня вернуться в Огайо, чтобы найти Джейса и посмотреть на то место, где мы выросли, свежим взглядом, и таким образом справиться с некоторыми проблемами. Синди и Шэрон, будучи потрясающими женщинами, бросили все, чтобы привезти меня туда. Мы нашли грунтовую дорогу прямо на отметке пять и пять миль, именно там, где она всегда была. Там обнаружились только два одиноких деревянных столба и мои воспоминания о разбитых почтовых ящиках. Мы не могли проехать по дороге, потому что там стояли запертые ворота и висела табличка с надписью «ВХОД ВОСПРЕЩЕН», но Синди это не остановило. Шэрон пыталась отговорить ее, но Синди настояла, чтобы мы перелезли через забор и прошли полмили вдоль дороги туда, где когда-то стояли два ветхих дома.

Когда мы дошли до конца, то ничего не обнаружили. Дома снесли. Осталось лишь два бетонных фундамента да пара деревянных балок. Я была рада, что их больше нет.

— Попрощайся, Эмилин, — сказала Шэрон. — Попрощайся с ужасными вещами, которые здесь произошли.

Я рыдала в объятиях Синди. Мне повсюду слышался голос Джейса. Я даже видела его двенадцатилетним, стоявшим на камне с поднятыми вверх руками.

— Смотри, Эм, я — король мира!

И вот она я: стою рядом и смеюсь, со скрещенными на груди руками, мелкая и тощая.

— Ну, могу с уверенностью сказать, что ты не Леонардо Ди Каприо.

Я рассмеялась сквозь слезы, и Синди спросила:

— Хорошие воспоминания или плохие?

Улыбнувшись, я ответила:

— Эти — хорошие.

Мы прошли мимо гравия к линии деревьев и заметили небольшое сооружение, все еще стоящее вдалеке. Это был сарай для инструментов, превратившийся в крепость, которую мы с Джейсом построили для себя.

— Это оно? — спросила Шэрон. Я только кивнула в ответ.

Мы попытались открыть фанерную дверь, но она так обветрилась и покорежилась, что ее заклинило. Шэрон, довольно миниатюрная женщина, набросилась на нее широким концом толстого деревянного обрубка.

— Берегись! — завопила она, врезалась в дверь и выбила ее.

Когда пыль улеглась, Синди похлопала меня по спине.

— Ты иди. Если понадобимся, мы будем ждать здесь.

С колотящимся сердцем и на трясущихся ногах я вошла внутрь. Там было пусто, если не считать нескольких веток и кучи пыли. На задней стороне двери были все еще различимы правила поведения в сарае, которые Джейс написал, когда нам было одиннадцать. Теперь оранжевая краска выцвела.

НИКАКИХ РОДИТЕЛЕЙ

НИКАКОЙ ДОМАШКИ

НИКАКИХ ССОР

Каким-то образом эти три правила означали рай. Я огляделась, вспомнив нашу последнюю ночь здесь. За окном виднелась рощица, более редкая, чем мне запомнилось. Почти удалось различить небольшой причал у реки, где мы обычно, кувыркаясь, ныряли в воду. Образ мертвого Джеффа, брата Джейсона, плавающего в воде, возник в моей голове неожиданно. Вот тогда-то я поняла, что пора уходить.

Сумев удержаться и не закричать, я нашла Синди и Шэрон снаружи и произнесла:

— С меня хватит, пойдем.