Доверься мне - Бекка Мак

Я вспомнила все, что, возможно, бормотала во сне, когда Картер смотрит на меня с милым выражением лица, наблюдая за тем, как я тараторю извинения за то, что заснула, за то, что продержала его у телефона всю ночь, и за любой бред, который он мог услышать от меня. При этом, я ни разу не спросила, приснилось ли мне это или нет.

Уже утро среды, а я все еще нервничаю, когда вижу его имя на экране телефона. Даже сейчас.

— Мне нужна твоя фотография, — говорит он вместо приветствия и с тяжелым вздохом встряхивает своими каштановые волосы, лежа на кровати.

— И тебе доброе утро.

Он улыбается.

— Доброе утро, принцесса. Не могу дождаться следующих выходных, чтобы просыпаться рядом с тобой.

Да, видимо, так и будет. Он улетает в следующий понедельник и его не будет до субботы, чего я побаиваюсь, так что я очень рада провести все выходные вместе. Кроме того, у меня дома холодно. Возможность поспать без нескольких слоев одежды, без стука в зубах от холода будет классной сменой обстановки.

Я прикрываю зевок и пытаюсь взбодриться. Я проснулась уже уставшей, потому что разговаривали мы до полуночи.

Он хитро прищуривается.

— Зевнешь так сильно в моей кровати, и я просуну что-то твердое и горячее в эти милые розовые губки.

— Что ваш рот, что разум, одинаково грязны, мистер Беккет, — я пытаюсь привыкнуть к этому, но в основном как ненормальная краснею. И возбуждаюсь. С этим мужчиной у меня нет проблем с либидо. Все свободное время он переписывался со мной, пока я была на работе, и это лишь сильнее заставляет меня хотеть его.

— Вернемся к фоткам. Мне нужна одна, Олли. Вчера, когда ты уснула, мне пришлось дрочить на твои фотки из сми, — он резко перевел камеру на свою промежность. — Мой громовой меч и я навсегда останемся у тебя в долгу, принцесса Олли.

За последние четыре дня я слышала это прозвище минимум пять раз и все никак не привыкну. К громовому мечу, а не к принцессе Олли. В основном всех принцесс я игнорирую, но, это безумие, если я признаюсь, что они мне на самом деле… нравятся?

— Ты, наверное, единственный мужчина на этой земле, который дал прозвище своему пенису.

— Это неправда. Гарретт называет свой лейтенант Дж..

— Заткнись, ублюдок! — подушка, которой Гарретт бьет Картера по голове, идеально вписывается в происходящее.

— Бедняга-Гарретт.

Картер смеется.

— Бедняга-Гарретт? Он ударил меня! Он мог выбить мне глаз!

— Картер, тебя невозможно сломать. Хватит ныть.

А вот и ухмылка. Он играет бицепсом.

— Да, я довольно несокрушим. Знаешь, что сокрушимо? Твой пе-…Эй! — еще одна подушка в лицо, эта толкает его вбок.

— Спасибо, Гарретт, — говорю я.

— Пожалуйста!

— Говнюки, — бормочет Картер, потирая затылок. — Я буду дома поздно, так что мы не сможем увидеться.

— О. Ничего страшного, — я была бы более убедительной, если бы не хмурилась.

— А завтра вечером я иду смотреть на танцы Дженни, так что мы увидимся только на пятничной игре.

— Кто такая Дженни? — я подавляю желание спросить его, почему он смотрит на то, как она танцует, хотя и схожу с ума от ревности. Но, видимо, я не очень хорошо это маскирую, потому что рот Картера расплывается в самодовольной ухмылке.

— Дженни — моя сестра. Она учится на хореографа в одном из главных творческих университетов страны, завтра вечером у нее выступление. А еще, мне нравится этот маленький ревнующий зеленоглазый монстр внутри тебя.

— Я не ревную, — правда лишь отчасти, потому что я определенно завидую тому, что у его сестры есть чувство ритма, и его достаточно, чтобы попасть на престижную программу. Вероятно, Картер не единственный спортсмен в своей семье. — Звучит впечатляюще.