Доверься мне - Бекка Мак

Картер уходит, прежде чем я успеваю сказать ему, что не стоит беспокоиться. Я спрыгиваю со стойки и иду за ним в прихожую, останавливаясь, чтобы поднять с пола его худи и снова надеть его. Мои щеки краснеют от стыда, когда он находит термостат.

— Сорок девять? Олли, здесь всего сорок девять градусов16, мать твою!

Я опускаю взгляд на пол, когда он начинает нажимать на кнопки.

— Она не работает.

— Что значит не работает? Почему здесь написано, что отопление выключено? Он не дает мне… — он со стоном прерывается, и поворачивается в мою сторону.

— Моя печь сломалась.

Он в удивлении вскидывает брови.

— Сломалась? — когда я киваю, он проводит рукой по челюсти. — И как давно?

— Эм… — я почесываю висок. — Неделю или около того. — В этот раз я мысленно добавляю.

— Неделя? Оливия! Ты не можешь… это не… — он мотает головой, прижимаясь к моему лицу. — Черт. Это слишком холодно для тебя, Олли.

— Отсюда и мой наряд, — я показываю на свое обмотанное тело. — И одеяло, обернутое вокруг моей лодыжки.

— Где твоя печь? — он указывает на дверь, ведущую в подвал. — Хочешь, я посмотрю?

Я хватаю его за руку, чтобы остановить, потому что Картер никого не ждет, а это значит, что когда он только задавал вопрос, он уже был на полпути к двери.

— Ты не сможешь ее починить. Мой брат уже осмотрел ее. Она ломается с прошлой зимы. Мне нужна новая.

— О. Ты… ты сделаешь это? Заменишь ее?

Мои уши горят, я не могу смотреть на него. Я переминаюсь с ноги на ногу, и погружаю пальцы в пучок на макушке.

— Я коплю.

— Ты копишь?

Слезы смущения застилают мне глаза, и я отворачиваюсь, чтобы он их не видел.

— Сейчас я не могу себе этого позволить. Пожалуйста, давай закроем эту тему.

— Я…

— Если тебе холодно, Картер, у тебя дома пять каминов, которые тебя согреют.

Уголок его рта поднимается.

— Семь.

— Что?

— У меня семь каминов.

По моей шее поднимается жар, и скапливается в щеках.

— Мне жаль, что у меня нет ни одного, — шепчу я, проходя мимо него.

— Эй, — его пальцы смыкаются вокруг моего локтя, затем скользят вверх и обхватывают мой затылок, он мягко притягивает меня к себе. В его взгляде читается лишь забота. — Мне нужно, чтобы ты рассказала мне, почему ты так расстроилась.

— Потому что ты сказал…

— Я знаю, что я сказал. Я спросил тебя, собираешься ли ты заменить печь, — он смотрит, как я покусываю нижнюю губу. — Тебе стыдно, что ты не можешь себе этого позволить?

Я сосредотачиваюсь на его груди, на безупречной коже, которая выглядывает из-под расстегнутых пуговиц. Даже в середине зимы она идеального оттенка закатного солнца.

— Посмотри на меня, Олли, — он вынимает ноготь большого пальца, который я не заметила, как начала грызть, и обхватывает мой подбородок, заставляя меня посмотреть на него. — Тебе никогда не нужно смущаться из-за этого. Я не осуждаю тебя. Я знаю, что ты много работаешь, и я знаю, что ты делаешь все, что можешь, — Картер проводит большим пальцем по моей нижней губе. — Я горжусь тобой.

Мое сердце тихо стучит в груди, и что-то в животе сжимается от этих ласковых слов и сострадания в его пристальном взгляде.

— Трудно не сравнивать себя с кем-то вроде тебя, — признаюсь я. — Я знаю, что мы на разных игровых полях, но все, что у тебя есть, так прекрасно, так невероятно, и…

— Включая тебя, Олли. Ты так прекрасна, так невероятна, вся ты. Неужели ты не понимаешь, что все остальное не идет ни в какое сравнение с тобой? Я бы все променял на тебя одну.

В моем животе порхают бабочки. Обхватив его за талию, я прижимаюсь щекой к его груди и глубоко дышу.

— Мне нравятся твои камины. Все семь.

Картер смеется, прижимая поцелуй к моей голове.