Доверься мне - Бекка Мак

— О, я выиграю этот гребаный кубок, — я провожу губами по ее скуле. — Знаешь, некоторые едят в нем хлопья? Я собираюсь съесть твою…

— Картер! — она шлепает рукой по моему рту.

Не уверен, Шерри дискомфортно или ей смешно. Хэнку смешно, ему всегда смешно.

— Вы вполне можете это сделать, — медленно начинает Шерри, вероятно, испугавшись того, что я собираюсь нарисовать. — Но мы потребуем, чтобы вы либо перекрасили стену обратно в белый цвет, либо заплатили нам за это в конце пребывания.

— Вот что я тебе скажу, сынок, — Хэнк хлопает меня по спине и смотрит на стену, словно видит то же, что и я. — Ты выиграешь этот кубок, и я разрешу тебе нарисовать на моей стене все, что захочешь. Ты можешь нарисовать поле маргариток, и я не почувствую разницы.

Я открываю дверь его балкона и выхожу наружу. Там стоит маленький столик для завтраков и пара стульев.

— Посмотри на это, Хэнк. Окна выходят на запад. Ты можешь сидеть здесь и любоваться закатом.

Усмехаясь, он похлопывает меня по плечу.

— Отличный вид, не так ли?

Оливия закатывает глаза и уходит, бормоча что-то о том, что мы незрелые парни, которые никогда не повзрослеют.

Когда мы заканчиваем, Шерри провожает нас вниз, потирая руку Хэнка.

— Хэнк, мы очень рады, что ты присоединишься к нам на следующей неделе. У тебя замечательный характер и прекрасная семья. Мы думаем, что ты отлично сюда впишешься.

Ладно, может, она не так уж плоха.

Она распушила уши Дублина.

— И ты, красавчик. Будем ждать, когда ты навестишь нас снова!

Хэнк на мгновение застывает, прежде чем потянуть Дублина за поводок и Оливию за руку, пытаясь оттащить их обоих.

— Хорошо, Шерри, спасибо — пока!

— Навестишь? — я бегу за ними, оглядываясь на Шерри. — Что она имеет в виду под навестишь? Хэнк? Хэнк!

Ради всего святого, для слепого человека с травмированным коленом, этот парень слишком быстро двигается.

— Хэнк, — положив руку на руку, я не даю ему сесть в машину. — О чем она говорит? Дублин будет жить с тобой, не так ли?

Оливия легонько пихает меня бедром, помогая Хэнку устроиться на заднем сидении. Он тихо благодарит ее, и она чмокает его в щеку, прежде чем попросить меня сесть. Я не хочу, но иду, потому что Оливия берет меня за руку и ведет к водительскому месту.

— Что происходит? — спрашиваю я, на этот раз немного более мягко.

— Ну… — Хэнк разминает руки, когда Дублин треплет его по щеке. — Собакам разрешено приходить в гости.

— Но…

— Но им не разрешается оставаться.

— Что? — я снова кричу. Я кручусь на своем сиденье, и рука Оливии находит мое бедро. — Почему, черт возьми, нет? Ты слепой! Он тебе нужен! Они не могут этого сделать!

— Домашние животные, постоянно проживающие в доме престарелых, не обязательны, — объясняет Оливия.

— Ты знала об этом?

— Твоя мама предупредила меня. Мы собирались поговорить с тобой об этом сегодня вечером, — в ее лице сожаление, что не сказала мне об этом сразу. — Доплата за домашних животных стоит астрономических денег, и есть люди, которым не нравится…

— Кому бы не понравилось эта мордочка? — я все еще кричу. И машу руками. Дублин мотает головой из стороны в сторону, словно не может поверить, что он кому-то не нравится. Я вдыхаю, чтобы успокоиться. Не уверен, что это работает, но, по крайней мере, я больше не кричу. — Хэнк, тебе не обязательно жить здесь. Мы найдем другое место.

— Картер, так повсюду. Твоя мама узнавала. И кроме того, — он нащупывает голову Дублина, почесывая ее, — за последние пару недель Дубсу понравилось, что у него много места и есть задний двор. — Дублин кладет голову на колени Хэнка, и на лице Хэнка появляется грустная улыбка. — Если быть честным, у меня будет много помощников. Я больше не могу заботиться о нем сам, не так, как он того заслуживает.

— Но где он будет жить? — у меня болит грудь. Я ненавижу это.

Хэнк прочищает горло.