Доверься мне - Бекка Мак

— В ту секунду, когда я услышал новость о том, что Картер пригласил даму потанцевать в баре, я понял, что он нашел ту единственную. Сразу. Два глаза на моем лице, возможно, работают не так хорошо, но третий глаз вот здесь, — он постукивает пальцем по точке между бровями, — работает очень хорошо. Этот парень был очарован тобой с тех пор, как ты вошла в его жизнь. Я никогда не встречал пары, более идеально подходящей друг другу. То, как вы усердно работаете, чтобы стать лучше, чтобы быть вместе становится лучше, становитесь настоящей командой, это вдохновляет. Я не обязан желать тебе всего счастья на свете, потому что я знаю, что ты уже нашел его, — Хэнк поднимает свой бокал. — За любовь, которая с возрастом становится только сильнее и никогда не заканчивается.

Оливия вскакивает со своего места прежде, чем я успеваю оттолкнуться от стола, врезаясь в Хэнка с такой силой, что я на мгновение беспокоюсь, как бы они вдвоем не свалились на пол. Но я поддерживаю их, присоединяясь к ним и наслаждаясь каждой секундой этого группового объятия.

Когда тарелки с ужином опустошается, а болтовня достигает небывало высокой громкости, я наклоняюсь к уху своей жены.

— Почти пришло время для нашей речи. Хочешь сбежать отсюда на пять минут?

Она знюще приподнимает одну бровь.

— На пять недолгих минут или на быструю пятиминутку?

— Я бы предпочел долгие два часа, но быстрых пяти минут вполне хватит.

— Ты никогда не бываешь быстрым, и уж точно никогда не укладываешься в пять минут, — и все же она все равно встает, складывает салфетку рядом со своей тарелкой и поднимает меня со стула.

В ту секунду, когда Оливия оказывается за запертой дверью, я набрасываюсь на нее, прижимая спиной к раковине в уборной.

— Я люблю, когда ты плачешь.

У нее на лбу появляются морщинки.

— Что за странные вещи ты говоришь.

— Ты чертовски красива, когда плачешь. Твои глаза становятся мягкими и тают, и в них появляются самые красивые блики зеленого и золотого, — я задираю ее платье так деликатно, как только могу, стягиваю с ее ног белые кружевные трусики и сажаю ее на столик. — К тому же, ты такая мягонькая, и я получаю огромное удовольствие, наблюдать за этим. Такой контраст с той крутой девчонкой, которой ты прикидываешься.

— Я крепкий орешек, — ее голова склоняется набок, язык облизывает верхнюю губу, пока она наблюдает за тем, как я достаю свой член, сжимаю его у основания, и провожу им по ее складочкам и по клитору. Такому влажному клитору.

— Такой крепкий орешек, — я притягиваю ее к себе, прижимаюсь губами к ее ключице и погружаюсь в нее. — В тот вечер, когда мы встретились, ты посмотрела всю рекламу с щеночками с благотворительного проекта лишь бы не встречаться со мной взглядом.

— Это была пытка, — говорит она со стоном, прижимаясь ко мне бедрами. Она начинает дергать меня за галстук, возиться с пуговицами. — Снять. Я хочу это снять.

— А-а-а, — цыкаю я, накрывая ее руку своей. — Быстро, — напоминаю я ей. — Пять минут.

Боже мой, никто так не дуется, как Оливия — она вся хмурая и выпячивает нижнюю губу. Смеясь, я целую ее лицо.

— Я так сейчас стараюсь не испортить тебе прическу, — ворчу я, набирая скорость. — Но все, что я хочу сделать, это засунуть туда руку, вытащить все эти чертовы булавки и крошечные цветочки и, блять… трахнуть тебя. Я хочу трахать тебя так сильно и долго, что ты не сможешь вспомнить, каково это, не чувствовать меня внутри себя. Я хочу уложить тебя на нашу кровать, сорвать с тебя это гребаное платье и поклоняться каждому дюйму этого тела, пока ты не узнаешь, каково это, когда каждая частичку тебя так безмерно любят.

Оливия хнычет, наклоняясь вперед, сжимая мою рубашку в кулаке, когда я тру ее клитор.

— Я уже знаю… уже знаю, каково это.