Удивительно, но эти слова не давят мне на язык, как я ожидал. Это почти освежает — произносить их вслух, не боясь, что она услышит и ее это спугнет.

— Райан Картер, ты проявил чувства? — Его голос легкий, но, слава Богу, без снисхождения или осуждения. В противном случае, я бы точно поймал его в следующий раз, когда мы будем спарринговать вместе. — Позвони мне по видеосвязи. Мне нужно снова увидеть твое лицо, когда ты произносишь эти слова, — добавляет он, и я качаю головой.

— Отвали, Бенджи. Она просто… Я просто… Я, блядь, не знаю. Она в опасности, и я пообещал, что буду защищать ее. Ты знаешь, я должен сдержать это обещание. — Я не уверен, пытаюсь ли я убедить себя или его, но в любом случае, мои слова правдивы.

— Ты никогда никому не помогал, — бормочет он, медленно осознавая, насколько я на самом деле облажался из-за этой девушки, когда я поворачиваюсь и направляюсь обратно в дом, закрывая за собой дверь во внутренний дворик.

— Ну, это своего рода дерьмо следующего уровня, Бенджи. Черт, мне действительно нужно, чтобы ты по-расспрашивал, но ты также прав. Этого может быть достаточно, чтобы я выполнил задание, так что я собираюсь позвонить туда и узнать. Может быть, они пришлют силовиков, чтобы, по крайней мере, помочь мне защитить ее, — признаюсь я, переключая его на громкую связь и надеваю футболку.

— Она знает, частью чего ты являешься? — Его торжественный тон застает меня врасплох. Мне почти кажется, что он заботится о ней, потому что она небезразлична мне, и именно поэтому он мой лучший друг.

Но реальность этого слишком безумна, чтобы в нее вникать. — Нет, я ей ничего не говорил. Она не знает о Физерстоуне, о том, чему меня учили или кем я учусь быть, ничего. И все это сейчас не имеет значения, ее безопасность превыше всего, — отвечаю я, ненавидя слова, вертящиеся у меня на языке.

Она мне так много рассказала, открыла самые темные стороны себя, а я ей ничего. Ни хрена. Но раньше в этом не было необходимости, а теперь я обнаруживаю, что падаю перед ней на колени без всякого предупреждения. Она доверяет мне. Как я могу пошатнуть ее веру в меня, поделившись своей предысторией?

Я даже думать об этом не хочу.

— Ладно, чувак. Если ты уверен, но эта девушка, должно быть, какая-то особенная, раз ты так запутался. Надеюсь, умолчание о твоем дерьме не обернется против тебя. Я позвоню, если что-нибудь получится.

Звонок резко обрывается, оставляя меня пялиться на пустой экран и проклинать его. Лучше бы он, блядь, не сглазил меня. Это не то, что мне нужно.

Ублюдок.

Я смотрю на время. Мне нужно скоро выдвигаться к "У Пита", если я хочу ненадолго увидеть Бетани до окончания ее смены, но у меня достаточно времени, чтобы позвонить в офис в Физерстоун. Я сам не смог пролить на это никакого света с тех пор, как Бетани рассказала мне о своей суровой реальности три дня назад. Даже при том, что я делаю все, что в моих силах, этого просто недостаточно.

Ей пришлось вернуться в тот дом в воскресенье, вопреки моему здравому смыслу, но она отказывается оставлять Хантера там одного, и сколько бы я ни предлагал им обоим переехать и остаться здесь со мной, она все равно по-настоящему не верит мне, когда я говорю, что никуда не собираюсь.

Я понимаю. Я тоже не до конца понимаю, что я имел в виду. Я знаю, что причиню ей боль, но между нами все изменилось, я это чувствую.

Мне нужно вернуться в академию и выполнить обязательства, которые я должен там сделать, но она — мой единственный приоритет прямо сейчас, и я сделаю все возможное, чтобы обеспечить ее безопасность.

У меня есть деньги из моего наследства, которое я получил, когда мне исполнилось восемнадцать, и я могу устроить ее там, где она захочет — со мной или без меня.