Прима - Мэгги Райан, Альта Хенсли

Я встал со стула прежде, чем он успел закончить, мои руки вцепились в его рубашку, мое лицо было в дюйме от его лица. — Не смей! — прохрипел я. — Не смей даже намекать на то, что Клара во всем виновата. Это моя вина. Это твоя вина. Это Козлов, мать его, виноват, но Клара абсолютно ни в чем не виновата. Она была ребенком, когда стала жертвой этого ублюдка, и у нее хватило мужества уйти. Она перестроила свою жизнь и, вместо того чтобы заниматься садом или учить детей танцам, делает только Бог знает что, чтобы уберечь свою бабушку… чтобы уберечь нас, хотя именно мы втянули ее обратно в эту гребаную кашу. — Отпустив его, я добавил: — Можешь надрать мне задницу, когда все закончится, если тебе от этого станет легче, но сейчас я прошу тебя слезть со своей чертовой лошади и помочь мне найти способ вырвать ее из рук этого ублюдка.

Буря в его серых глазах все еще бушевала, и все же он наконец кивнул, потянувшись вверх, чтобы разгладить складки на своей рубашке. — Отлично. Так каков твой план?

Тот, который я рассматривал, казался просто недосягаемым. Я знал, что у него есть хорошая основа, но чувствовал, что не хватает какой-то важной части.

— Нам нужно подкрепление, — сказал я, направляясь к двери. — И я знаю, где его искать. Пойдем.

Выходя из театра, над созданием которого мы так старались вместе с мамой, мы оба оглянулись. Увидев, что в глазах Юрия отражается та же озабоченность, что и в моих, я хлопнул его по плечу. — Мы вместе прошли долгий путь, и я обещаю тебе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы наши родители гордились.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и снова кивнул. — Может, ты и сволочь, но я знаю, что так и будет.

Я усмехнулся, чувствуя облегчение от того, что он стал таким, как прежде. Угрюмый младший брат, с которым я могу справиться.

Через полчаса я наблюдал, как Юрий влюбился по уши — в женщину постарше. Ольге было больше полувека, но, как говорится, возраст — это всего лишь цифра. Как только Юрий взглянул на бабушку Клары, он попался на крючок, а когда она взяла его за руки и потянула в объятия, говоря, как сильно он напоминает ей нашего отца, но с глазами нашей матери, он проглотил наживку. Когда она поблагодарила его за то, что он заставил ее внучку снова улыбаться, Юрий покраснел и посмотрел на меня, в его глазах читалось искреннее раскаяние.

— Мы здесь из-за Клары, бабушка, — сказал я.

Глаза Ольги ненадолго закрылись, она кивнула головой. — Так вы знаете.

— Знаем, — согласился я, наблюдая, как брат подменяет меня, обнимая ее за талию и помогая ей дойти до кресла. Как только она села, мы с Юрием устроились на маленьком диванчике, примостившись на краю подушек и уперев руки в бедра.

— Клара думает, что обманывает меня, но я не слепая. Мне не нужно видеть этого человека, чтобы понять, что он снова вцепился в нее. Она перестала улыбаться и, хотя рассказывала мне, как усердно вы все работали, — сказала она, повернув голову к Юрию, — никогда не приходила домой прихрамывая или вынужденная замазывать синяки косметикой. Она даже не хочет обсуждать это со мной, просто говорит, что знает, что делает, и не позволит ему в этот раз затянуть ее слишком глубоко. — Ее глаза вспыхнули, а сжатые пальцы ударили по ручке кресла. — Блин! Она уже влипла по уши.

Я кивнул и протянул вперед руку, чтобы взять ее в свою, нежно массируя, стараясь не ухмыляться. Даже в гневе Ольга оставалась истинной леди… как и моя мать. Она использовала ругательное слово, которое в России разрешают произносить даже маленьким детям, вместо гораздо более грубого слова "блядь".

— Да, но на этот раз она не одна, — сказал я, краем глаза заметив кивок Юрия. — Вот почему мы здесь. У меня есть план, но мне нужно, чтобы вы его обдумали и, по возможности, заполнили некоторые пробелы.