Сердца небес - Кэтрин Вилтчер

— Неудачный выбор слов, Ив. Ничего безответственного, я могу тебя заверить, — он отпускает мою руку, и резкий вдох, который я сдерживала, со свистом вырывается наружу. — Кроме того, я думаю, у тебя более чем достаточно забот, не так ли?

— Я могу сама о себе позаботиться.

— Я в этом не сомневаюсь. Ты снова и снова показывала нам, насколько ты находчива, — он отводит взгляд, и у меня складывается впечатление, что он тщательно подбирает свои следующие слова. — Ты права. Кое-что случилось. Что-то настолько хреновое, что заставляет меня усомниться… черт. Забудь об этом.

Джозеп оборачивается и возвращается к джипу.

— Подожди!

— Скажешь ему, что я вернулся на базу.

— Пожалуйста, Джозеп, — говорю я отчаянно. — Я должна знать.

— Дай ему время.

— Разве у нас есть эта роскошь?

Он делает паузу. Этот человек поклялся Данте в верности на всю жизнь. Какое-то событие в их прошлом связывает этих двух мужчин так крепко, что он не может заставить себя разорвать эту связь, чего бы оно ни стоило. Разговаривать со мной сейчас означало бы пойти против Данте, а это для него проклятие.

— Увидимся позже, — говорит он, открывая дверцу джипа, в то время как ледяные щупальца страха обвиваются вокруг моего сердца.

Я вижу беспокойство в его глазах.

Мгновение спустя он с большой скоростью уезжает по подъездной дорожке.

Глава 12

Данте

1999 год

— Посмотри на меня, Данте Сантьяго… Ты многим мне обязан.

— Я ни хрена тебе не должен.

Справа от меня раздается громкое хихиканье. Я поворачиваю голову в ту сторону, и Карлос немедленно затыкается. В девятнадцать лет я уже завоевал себе репутацию человека, который давным-давно оставил сострадание и прощение позади вместе с остальными своими детскими представлениями. Раньше я вел учет всех убитых мной людей, но сейчас цифры не имеют значения. Как только ты убиваешь первого, последующие — это череда расплывчатых имен и лиц.

— Да пошел ты, Данте!

— Иди домой, Люсия.

Теперь она начинает меня раздражать. Я впустил ее в эту комнату, потому что мне было любопытно посмотреть, достойна ли все еще моего внимания девушка, с которой я трахался столько месяцев назад.

Я ошибался.

Я указываю на свою пустую бутылку. Мне немедленно приносят новую. За столом воцаряется тишина, пока наполняется мой бокал. За пределами этих четырех стен безжалостный шум и драма ночного клуба моего брата разворачиваются своим обычным, предсказуемым образом. Бьющееся стекло, визжащие женщины, хвастающиеся мужчины… Я ненавижу это место. Я ненавижу каждый кирпич, каждую бутылку, каждую пластинку, проигрываемую на проигрывателе ди-джея. Я бы сжег все здание дотла, если бы мог.

— Данте, пожалуйста!

Я смотрю на нее, безразличный к дрожащему воплощению скорби, стоящему в дверном проеме, и делаю большой глоток текилы. Ее некогда красивое лицо искажено болью и замешательством. Ее волосы в беспорядке. Ее щеки в пятнах от потекшей туши. Я опускаю взгляд на ее губы, такие розовые и припухшие от слез, и мой член дергается. Возможно, мне следует смягчиться, только для того, чтобы позже я мог заполнить им ее прелестный ротик.

— Я знаю тебя, Данте, — внезапно шепчет она, ее голос едва слышен из-за бешеного ритма. — Я знаю, что скрывается под этой жестокой маской, которую ты носишь. Ты не можешь вечно жить во лжи.

Снова хихиканье. На этот раз я не утруждаю себя тем, чтобы заткнуть рот своим людям. Люсия только что подписала себе смертный приговор. Слишком плохо. Она была неплоха в сексе.

— Ты ошибаешься, милая, — вздыхаю я. — Здесь нет никакой лжи. Человек, которого ты видишь перед собой, — не что иное, как правда, — мой голос обманчиво спокоен, когда я поднимаюсь на ноги, но мои люди знают обратное. За столом воцаряется тишина. Кобра вот-вот нанесет удар.