Сердца небес - Кэтрин Вилтчер

Он произносит фразу на румынском. Я наблюдаю, как одна из них осмеливается поднять голову. Ее рыжие волосы ниспадают на плечи, как горящие угли. Ее кожа бледная, как снег. Такая же бледная, как у Ив. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, полными недоверия.

Она еще совсем ребенок.

Едва ли достигла совершеннолетия.

Эти девушки должны быть дома со своими родителями или курить чертовы косяки со своими друзьями. Где угодно, только не здесь.

— Скажи им, чтобы они оделись, — отводя глаза, я показываю своим мужчинам сделать то же самое, пока девушки натягивают свои платья. За свою короткую жизнь им пришлось вынести достаточно унижений. — Спроси их, кто они такие и как долго работают в этом клубе.

Дмитрий в точности переводит мои вопросы. Тем временем Попов перестал кричать и жадно прислушивается к разговору. Я замечаю, как он напрягает шею, чтобы взглядом заставить девушек замолчать, и мой монстр рычит. Быстро двигаюсь, обхватываю рукой за шею и сдавливаю трахею. С удовольствием наблюдаю, как его ноздри раздуваются в панике.

— Смотри в другую сторону, придурок, или я собственноручно избавлю тебя от глаз. Понял?

Он кивает мне.

Неохотно я отпускаю его.

— Они из Украины, — объявляет Дмитрий. — Все та же старая история. Обещали модельный контракт. Оказались здесь. Они были проданы Попову около трех месяцев назад.

Проданы как чертово мясо.

Я достаю недавнюю фотографию Севастьяна и протягиваю ему.

— Спроси их, видели ли они этого человека.

Младшая из них двоих берет фотографию, застенчиво кивает и что-то шепчет Дмитрию в ответ. Она не смотрит на Попова, но я слышу, как упоминается его имя. Девушка слишком напугана, чтобы даже взглянуть на него.

Мразь.

Мой монстр снова начинает рыскать вверх-вниз по прутьям своей клетки.

— Он был здесь два дня назад. Они с Поповым спорили в баре наверху, а потом он ушел.

— Он здесь частый гость?

Еще перевода на румынский.

— Да. Он приезжает за новыми девушками и забирает их с собой… куда ему угодно.

— Multemesc [5], — говорю я, чуть смягчая свой хмурый вид. В ответ на лицах девушек появляется что-то, что когда-то могло быть улыбкой. Это самая печальная вещь, которую я когда-либо видел. Будто они забыли, как двигать этими мышцами лица.

— Мы можем отвезти их в безопасное место? — я слышу, как спрашивает Джозеп.

— Господи, — бормочу я, качая головой. — Два самых крутых ублюдка на этой планете, и сегодня вечером мы превратились в слабаков.

Эта операция обнажает те части нас самих, о существовании которых мы и не подозревали.

Дмитрий кивает.

— Мой друг управляет приютом. О них хорошо позаботятся.

— Отвези их прямо туда. Возьми Ронана с собой в качестве прикрытия, — говорю я, кивая одному из своих людей. — Сначала мы разберемся с этим куском дерьма, а потом еще немного поболтаем.

Я поворачиваюсь обратно к Попову и мерзко ухмыляюсь ему. В ответ он снова начинает кричать, но все, что я слышу — это белый шум. Я судья, присяжные и палач в этом зале, и мой приговор только что вступил в силу.

Достаю свой нож и начинаю.

* * *

Закончив, мы выходим обратно через клуб. Здесь только Джозеп и я. Остальные мои люди выбрались с заднего хода и ждут нас в машине снаружи. Я хотел увидеть бар и девушек в последний раз. Чтобы вдохнуть его ужас. Чтобы оправдать себя за расчлененный труп, который мы оставили вверху. Самозваного повелителя Бухарестского Андеграунда больше нет.

Мое запястье чертовски болит. Я уже давно так не резал людей, но зло этого места, казалось, впиталось в мою кожу. И все же я не получил никакого удовольствия от этой пытки. Это было средством достижения цели, способом извлечения информации. И в этом смысле мы сорвали джек-пот.