Непорочная - Слава Доронина (2024)

— Все? Передумала в поезд запрыгивать? — шепчет на ухо Леон и кладет свою огромную руку мне на лобок

Начинаю паниковать сильнее.

— Это насилие… Я не хочу так…

— А как хочешь? — Он обхватывает мои запястья и снова проталкивает колено между ног.

— Не знаю.

По коже проносится одуряющий жар, собственная нагота внезапно смущает.

Леон делает толчок бедрами, потом еще один, будто имеет меня. Это так порочно, развязно… В глазах Дамианиса полыхает дикий огонь, и непонятно, кто из нас двоих пьян в это мгновение.

Оба?

— Сними с меня джинсы. — Взяв мою руку, он кладет ее на свой твердый член.

Боже, лиши меня чувств, только пусть это закончится. Я не готова. Не так. Все слишком стремительно.

— Н...не могу.

Уровень волнения и паники достигает предела. Я дышу слишком часто, будто в эту минуту решается вся моя жизнь.

Леон замирает и даже трогать меня больше не пытается. Смотрит в глаза. Заметно, как пульсирует вена на его виске, слышно, как надсадно и громко он тянет воздух через легкие... А потом Дамианис просто слезает с меня, поднимается на ноги и идет к столу.

Взяв сигареты, он выходит на балкон, давая мне возможность то ли уйти, то ли привести себя в порядок, но потом, словно передумав, возвращается. И смахивает со столешницы бутылку, бокал, вазу с фруктами…

Грохот жуткий!

Впервые я вижу Дамианиса таким злым и от этой картины впадаю в ступор, чувствуя, что огромное количество нервных клеток ко мне уже не вернется. Совершенно точно.

16 глава

Вены в висках пульсируют от напряжения. Интересно, эта нечисть понимает, что творит и чем все кончится? Зачем я с ней связался? Ведь первой мыслью в камере было бежать от этой проклятой девчонки со всех ног. А теперь как в омуте — по шею затянуло и не выбраться.

Гул в голове нарастает. Я заведен до предела. Никогда еще не был так зациклен на потребности кем-то обладать.

— У тебя сегодня еще один выходной. И в ближайшее время лучше не попадайся мне на глаза, — заглушив ярость, цежу сквозь зубы, не в состоянии отвести глаз от манящей груди и столь соблазнительного тела.

Вот оно, желаемое — на расстоянии вытянутой руки. А получить не могу! Нет, могу, конечно, но кайфа от слез диковинки я не испытаю, а что она будет их лить, даже не сомневаюсь.

Антонина напугана, но я сейчас не в том состоянии, чтобы заботиться о ее чувствах. Хотя почему не в том, если не распластал под собой и даю свалить в спальню? Самый милосердный человек в мире. С железной выдержкой, какой свет еще не видел.

Выхожу на балкон и курю. Ощущение, будто у меня припадок, трясет не переставая. На третьей сигарете начинаю немного соображать.

Возвращаюсь в гостиную. Фильм до сих пор идет, на полу бардак и куча стекла, Антонины на диване нет. Я сжимаю кулаки. Опять хочется все крушить, но уже от сожаления, что позволил агрессии взять надо мной верх. Сумасшедшие эмоции! Может, по молодости, когда только учишься себя контролировать, это и нормально, но не в тридцатник.

Звоню на ресепшен и прошу прислать горничную в номер. Слова диковинки, что каждый в нашей жизни для какого-то опыта, — бесспорно, истина.

Дождавшись уборки, я беру ключи от машины и еду в офис. Дорогой опять курю.

Сколько в жизни было неудач, прежде чем я чего-то добился. Приходилось впахивать днями и ночами, рисковать, забивать на личную жизнь. На все забивать. Сил хватало лишь на общение с братом и Кирой.

Кира… Диковинка иногда напоминает мне племянницу. Близкого человека не стало по нашей общей вине, моей и брата, и эта боль на всю оставшуюся жизнь. Мы с таким трудом вытащили больную Киру чуть ли не с того света, и все равно дочь Зена оказалась там.