Непорочная - Слава Доронина (2024)

Наверное, один честный разговор многое изменил бы в наших «недоотношениях» и расставил все по местам, но где гарантия, что меня услышат и поймут? Видно ведь, что у Дамианиса на уме. Хотя нет, про ум я погорячилась. Здесь явно что-то другое, неподвластное рассудку.

На помощь приходят не иначе как высшие силы. В дверь номера стучат и стучат, без остановки. Это отвлекает здоровенного наглого котяру от жертвы, которую он так и норовит сожрать.

— Сейчас отдам Дану ключи от машины, и вернемся к тому, на чем закончили, — обещает Леон.

Несмотря на всю серьезность ситуации и положение Дамианиса, у которого я числюсь в личных вещах, почему-то есть уверенность, что он меня не обидит. По крайней мере, физически. Ну или просто хочется так думать. Идеализировать людей — мое любимое занятие. С таким подходом и до стокгольмского синдрома недалеко.

Леон выходит из спальни, и я тут же направляюсь к комоду, на котором расставлен скудный набор уходовых средств. Сваливаю их на пол и перетаскиваю почти неподъемную деревянную махину к двери.

Иногда человеку необходимо побыть наедине с самим собой, и сейчас только это поможет восстановить душевное равновесие. Иначе грек и впрямь доведет меня до греха и мы совершим непоправимое, о чем я потом могу пожалеть, а его самого — возненавидеть. Хотя я и так его ненавижу. В глубине души. За то, что вызывает интерес. Ну и, судя по тому, что вчера было, — еще и желание.

Господи, это же надо было так влипнуть...

Сажусь на пол и, прислонившись спиной к комоду, закрываю глаза. Меня немного штормит после вчерашней пьянки. Спросонья даже не сразу вспомнила, что было, но едва руки Дамианиса оказались на моей талии, как ночные безумства вспыхнули перед глазами чередой волнующих картинок.

Какой стыд! Если бы я писала книгу, то именно так бы ее и назвала. Всю мою жизнь можно охарактеризовать одним этим словом. И ведь стоит только настроиться, войти в колею, нащупать силы и решимость что-либо изменить, как все рушится, словно карточный домик.

— Открой. Это глупо.

Я вздрагиваю, услышав голос Леона.

— Глупо с тобой спать, — отзываюсь, уверенная, что поступаю правильно.

— А закрылась, потому что тоже этого хочешь, но боишься сорваться, как вчера? — летит шпилька в мой адрес.

Скотина похотливая. Сам же спровоцировал.

— Вчера я напилась, и это была огромная ошибка. Ну или минута слабости. Стрессы не проходят бесследно, — продолжаю держать оборону.

— Может, заказать в номер шампанское?

Я не против опохмелиться и еще что-нибудь перекусить, но для этого придется открыть дверь. Тогда саблезубый котяра тут же вцепится в меня своими когтями. И клыками. Ну нет. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. А если Леон этого не понимает — его проблемы. В конце концов, у него есть левая и правая рука. Как-нибудь справится.

Поднимаюсь с пола и иду в душ. Вернувшись в комнату, беру наушники и, на всю громкость включив в них расслабляющую музыку, ложусь под одеяло. Про выходной вроде бы сказала, мне он действительно необходим. Когда мозг перегружен информацией и событиями, единственный способ получить расслабление — хорошо выспаться. Еще бы не на голодный желудок, но этот дискомфорт уж потерплю.

Спустя пять минут я улетаю в красивые и приятные сновидения. Настолько приятные, что кажется, будто все происходит наяву.

Снится мама. Как мы гуляем с ней по торговому центру и заглядываем в ювелирный отдел.

— Твои никуда не годятся, ласточка, — говорит мама звучным, переливчатым, как колокольчики, голосом и показывает на гвоздики в моих ушах. — Сколько лет ты их не снимаешь?

— Давно, мам.

Я и правда не помню, сколько лет их ношу.

— Они скоро развалятся от древности. — Она подводит меня к витрине с сережками. — Выбирай. Только сердцем, а не мозгами. Не думай о практичности и цене. Сердцем, доченька. Только сердцем… — повторяет мама, и ее голос отдаляется все больше и больше.