Адриано - Оливия Торн

— Что, блядь, мы должны делать, чувак? Сидеть с членами в руках и ждать идеального момента, чтобы отомстить им?

— Нет…

— Тогда в чем, блядь, проблема?

Массимо смотрит на меня.

— Ты пошел против Никколо.

— Потому что я не хотел убегать, как маленькая сучка? Дарио меня поддержал.

— Дарио сказал «да» только потому, что знал — ты сойдешь с ума, если он не согласится. Он знает, что лучше держать тебя на поводке, даже если ему придется немного поиграть.

— Нет…

— ДА, — сердито говорит Массимо. — Мы все тебя знаем, Адриано. Не делай вид, что ты не тот парень, с которым я вырос. Всем понятно, что ты будешь делать так, как захочешь, и срать тебе на всех остальных.

— Я сказал Дарио, что если он прикажет мне вернуться, я вернусь. И он этого не сделал. Так почему бы тебе не рассказать мне, в чем, собственно, дело, fratellino (ит. — младший брат)?

Массимо выше меня на пять сантиметров и тяжелее на семьдесят фунтов, но он на три года младше… и ненавидит, когда я называю его fratellino.

Поэтому я так и делаю.

Этот ублюдок действует мне на нервы.

— Я скажу тебе, в чем дело, — говорит Массимо. — Дело в том, что ты не хочешь выглядеть слабым… потому что ты боишься выглядеть слабым.

Его слова звучат, как удар в живот.

Отчасти потому, что в глубине души, в том месте, которое я даже не хочу признавать существующим, мне известно, что он прав.

Но, как я уже говорил… я не собираюсь признавать это дерьмо.

— Пошел ты, — рычу я.

— Нет, ПОШЕЛ ТЫ. Ты подвергаешь опасности все наши жизни, чтобы выглядеть большим человеком и наконец-то выйти из тени Дарио…

Я собираюсь ударить Массимо по лицу, когда Ларс прочищает горло.

— Гм, — говорит он, глядя на Джорджио, сидящего на водительском сиденье.

Его смысл ясен:

Разбирайтесь с этим дерьмом наедине.

НЕ на глазах у своих людей.

Массимо не любит, когда его поправляют.

— Кто-то должен был это сказать, — ворчит он.

— Не сейчас, не стоит, — тихо отвечает Ларс.

Джорджио прекрасно понимает, что происходит.

— Я ничего не скажу, босс, — клянется он, глядя на меня в зеркало заднего вида. — Что говорится в машине, остается в машине. Клянусь могилой моей матери.

— Спасибо, Джорджио, — говорю я, а затем смотрю на Массимо. — Приятно, что ты хоть раз проявил настоящую, мать твою, преданность.

— «Преданность»? Ты хочешь поговорить о преданности? — огрызается Массимо. — Как насчет верности своей семье и своим людям? Ты потерял четырех солдат и хочешь нанести удар по убежищу Агрелла, но посылаешь Винченцо за женщиной. Что это за хрень?

Я напрягаясь.

Он меня поймал.

Это плохое решение, и я знаю это.

Оказать огромную услугу какой-то девушке, которую я даже не знаю.

Которая, кстати, ведет себя со мной как настоящая сука…

Это чертовски глупо.

Но…

Я должен.

Почему?

Да хрен его знает.

Знаю только, что, если я чего и не выношу, так это женских слез.

Перед тем, как Дарио и Алессандра поженились, они впервые сильно поссорились. Он, по сути, отпустил ее и сказал, чтобы она убиралась.

Через час она спустилась по лестнице, попрощалась со мной и со всеми остальными, после чего Ларс отвез ее домой.

Все это время она сдерживала слезы. Пыталась быть храброй.

Я был в ярости на Дарио.

Потому что видел, как она страдает.

Я видел, как сильно Алессандра любила его… как много Дарио для нее значил.

Она была хорошей женщиной…

И меня разрывало на части, когда я видел, как ей плохо.

Я был последним в очереди.

Когда она дошла до меня, я сказал ей.

— Ты заслуживаешь лучшего, чем это.

Она разразилась рыданиями, и это было как нож в мое сердце.

То же самое и с Бьянкой.

Я был в ярости, когда мы только сели в машину.

Я был уверен, что она нас подставила.