Мое темное желание - Л. Шэн, Паркер Хантингтон

— Н-нет. — Она покачала головой, завороженно глядя на меня. — Я просто… ты прикоснулся ко мне, Зак. Ты никогда никого не трогаешь. С тех пор, как умер твой отец.

— Фэрроу научила меня "кожа к коже". — Я улыбнулся, где-то между горечью и ностальгией. — Было много проб и ошибок.

Неловких моментов.

Радостных моментов.

И я дорожил каждым из них.

Слезы повисли на кончиках ее ресниц.

— Могу я… — Ее руки дрожали. — Можно я возьму тебя за руку? Я всегда хотела.

Но она не стала дожидаться разрешения. Она сжала мою ладонь и переплела наши пальцы. Сухая, холодная кожа встретилась с моей.

Я оставался абсолютно неподвижным, когда она поднесла тыльную сторону моей руки к своим ледяным губам и впилась поцелуем в костяшки пальцев.

Неприятная дрожь пробежала по телу, но я не струсил и не отступил. Не хотелось бросаться в душ и поднимать температуру до кипения чайника.

Похоже, я излечился.

Забавно, но я всегда представлял, что все мои проблемы исчезнут, если я просто научусь прикасаться. Мне и в голову не приходило, что прикосновения связаны с чувствами.

А единственный человек, чьего прикосновения я жаждал, находился за тысячи миль от меня, на другом континенте, и, возможно, затевал драку с крокодилом, чтобы показать, что он может.

Мама начала рыдать во весь голос.

— Она это сделала? — Я едва мог разобрать ее хриплый шепот. — Она снова заставила тебя прикоснуться?

— Да.

Ты не представляешь. Она научила меня большему, чем я когда-либо мог надеяться узнать.

— Но… как?

Должно быть, новость сломала часть ее мозга.

Она вложила целый мегаособняк в оплату услуг психологов, терапевтов, врачей и даже гипнотизеров. Специалисты со всего мира. Лучшие в своих областях.

Ни один из них так и не смог мне помочь.

Ни в малейшей степени.

— Все просто. — Я выдернул руку из ее хватки. — Она сделала прикосновение к себе совершенно неотразимым. Она показала мне тепло, и мужество, и страсть к жизни, которых я никогда раньше не видел. Она заставила меня забыть о работе. О пустых достижениях. Она заставила меня… — Я вспомнил время, проведенное с Фэрроу. На моих губах появилась небольшая улыбка. — Она заставила меня есть нездоровую пищу. И пить дерьмовое пиво.

— О, Закари. — В голосе мамы было столько же удивления и веселья. — Оно очень невкусное. — Она сделала паузу, и на ее лице появились зачатки ухмылки. — Но ты был счастлив?

— Это привело меня в восторг. До Фэрроу я забыл, как быть счастливым. Я бы все отдал, чтобы вернуть ее.

Мама посмотрела на свои укрытые одеялом ноги. Между ее бровей пролегла морщинка. Женщина, которая разрывала тысячедолларовые маски для лица, за несколько часов постарела на десяток лет.

Она выглядела беспомощной перед всем миром.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, Закари.

Я молча смотрел на нее.

Я не солгал, когда сказал Фэрроу, что думаю, будто кто-то во вселенной издевается надо мной. Мой рейс отправлялся через девяносто семь минут.

Обратный отсчет шел с каждой секундой.

А я тем временем сидел посреди предсмертной исповеди без смертного одра. Судьба так жестоко обманула меня, что, несмотря на бесконечные возможности провести этот разговор дома, мы предпочли обсуждать погоду и акции за безвкусными обедами.

— В чем дело?

— Я… — Мама поднесла кулак к губам, чтобы подавить кашель. Сине-фиолетовые вены проступили на тыльной стороне ее руки, как на знакомой карте. — Я уважаю Фэрроу за то, что она хорошо отнеслась к тому, как я с ней обошлась.

— Не считая попытки подкупа?

Да, я был свидетелем этого. Через эркерные окна в первый день работы Фэрроу.

Вид того, как она отказывается от чека, возбудил во мне любопытство.

— Да. Несколько мелких хитростей, чтобы отвязаться от нее. — Мама уставилась на свои покрытые одеялом ноги. — Она хорошо от них отбилась.

— Она такая сильная.