— Прими Фэрроу. — На этот раз я взял ее руку в свою, положив ее на ладонь. — И в конце концов, люби ее как собственную дочь. У нее никогда не было семьи, мама. — Я переплел свои пальцы с ее. — Она никогда не держала материнскую руку. Обещаю, когда ты узнаешь ее, по-настоящему узнаешь, ты полюбишь ее так же сильно, как и я.

Свободной рукой мама провела по шву, где соприкасались наши ладони, почти застыв на месте.

— Ты действительно любишь ее?

— Да. — Никаких колебаний. Только чистая правда. — Когда ее нет рядом, я становлюсь совершенно ненормальным.

Через мгновение мама сжала мою руку, подняв глаза к моим.

— Договорились.

— И еще…

Она откинула голову на подушку, губы сложились в стон.

— Это еще не все?

— Последнее. Обещаю. — И то, чему ты, возможно, сопротивляешься больше всего. — Я хочу, чтобы ты обратилась за помощью. По поводу твоей тревожности.

— У меня нет тревожности.

— Есть.

— Я отказываюсь принимать таблетки.

— Есть и другие методы, но если врач рекомендует их, а таблетки — лучший вариант, я должен знать, что ты сделаешь все, чтобы поправиться. По крайней мере, я хочу, чтобы ты поговорила с кем-то, кто сможет тебе помочь.

Монитор загудел.

Она покачала головой.

— Но…

— Мне нужно все или ничего, мама.

— Хорошо. — Она выдохнула и на мгновение уставилась в сторону. Наконец она вернула взгляд ко мне. — Я вижу, что ты смотришь на часы каждые десять секунд. Возьми самолет. Забери свою жену, Закари.

90

ФЭРРОУ

ОСТАЛСЯ 1 ДЕНЬ

Здесь я умру.

В священной, никогда не виденной картинной галерее, куда никому не разрешалось входить. Распластанная по безжизненному эпоксидному полу. В окружении бесценных произведений искусства. Брызги крови, замаскированные жутким черно-красным Джексоном Поллоком.

По крайней мере, я не могла найти ни одного альтернативного объяснения тому, почему Закари Сан отправил меня в свой жуткий подземный гараж.

В течение нескольких недель я каталогизировала каждую вещь, которую Ромео и Оливер приносили в мою студию.

Не может быть, чтобы он просто хотел, чтобы я показала все вещи, которые мне никогда не принадлежат.

Я выскользнула из лифта, наполовину ожидая, что что-то бросится мне в глаза. Электронный ключ выскочил из прорези на другой стороне, вызвав у меня испуганный возглас.

— Добро пожаловать, мисс Баллантайн.

И еще один вопль — от голоса роботизированного искусственного интеллекта на входе.

Две стеклянные двойные двери раздвинулись, приглашая меня в основное помещение. Если бы это была ночь охоты за невестой, я ни за что не смогла бы проникнуть в эту крепость.

Проекторы высветили на полу белые стрелки. Они вели в самый дальний конец галереи. Так глубоко, что я даже не могла разобрать ничего, кроме размытого пятна.

— Пожалуйста, следуйте по указанному пути.

Я наступила на стрелку, держа ноги прямо на колонне, как будто это был деревянный настил на веревочном мосту. Один неверный шаг — и все.

Мысль о том, что я могу отклониться от линии и сломать шедевр стоимостью пять миллионов долларов, не давала мне покоя, пока я прогуливалась мимо статуй, картин, разводов и коридоров, слишком сосредоточившись на своих шагах, чтобы впитать все это.

Дойдя до последней стрелки, я осмелилась взглянуть вверх. Десятки коробок, тубусов и стеллажей были разбросаны по пустой части галереи.

— Пожалуйста, соберите свои вещи, мисс Баллантайн.

Я указала на себя, чувствуя себя на пятьдесят оттенков нелепее.

— Я?

— Да.

— О.

Я не ожидала ответа. Да и не планировала, если уж на то пошло. На самом деле, чтобы вывезти все это, мне понадобится грузовик и бригада грузчиков.

И все же любопытство взяло верх. Я взяла в руки случайную замшевую коробку и откинула крышку.

Мои колени слегка подкосились.