Трэвис - Миа Шеридан

Что-то, что я могла описать только как радость, разлилось в моей груди, и я задрожала от каскада ощущений как внешних, так и внутренних. Протянув руку, я обвела пальцем его маленький сосок. Он напрягся под моим прикосновением, и Трэвис сделал небольшой резкий вдох.

Он был таким большим, высоким и крепким, и мне хотелось прикасаться к нему везде. Мои руки скользнули по его плечам и вниз по рукам, наслаждаясь сочетанием его твердых мышц под теплой, бархатистой кожей.

Повсюду на его теле были впадины и выпуклости, и я почувствовала острую необходимость изучить их все, запомнить их, чтобы они всегда были моими.

Мой взгляд опустился, как и моя рука, потянувшаяся к его эрекции, жесткой и шелковистой, с крошечной капелькой влаги, стекающей с кончика. Я обхватила его рукой и слегка погладила, вознагражденная прерывистым стоном Трэвиса.

— Боже, я хочу тебя, — сказал он хриплым голосом. — Если бы я сказал тебе, как давно, ты бы рассмеялась.

Взрыв тепла наполнил меня.

— Нет, я бы не стала смеяться, — ответила я. — Я тоже хочу тебя.

Он провел меня на несколько шагов назад к моей кровати и медленно опустил, навалившись на меня сверху. Наклонился, взяв непослушный локон между большим и указательным пальцами. Его губы дрогнули.

— Эти волосы, — пробормотал он. — Эти чертовы волосы.

Я всегда стеснялась своих волос. Постоянно пыталась обуздать их, но редко справлялась с невыполнимой задачей. Когда я была маленькой девочкой, то загадывала желание звездам, чтобы они сделали их прямыми и красивыми, как у кукол Барби, которых мама иногда позволяла мне выбирать из корзины с игрушками в комиссионном магазине.

Но то, как Трэвис Хейл смотрел на них в этот момент, заставило меня прошептать молитву глубокой благодарности за то, что эти звезды проигнорировали мою мольбу.

Он наклонился и снова поцеловал меня, его длинное твердое тело накрыло мое, его грудь терлась о мою, его эрекция касалась нижней части моего живота. Я передвинула свои бедра так, чтобы обхватить одной ногой его бедро и медленно двигать себя вверх в попытке свести наши сосредоточения удовольствия вместе.

Он приподнялся, поставив одно колено на кровать, взяв себя в руку и скользнув своей эрекцией вверх по моей влажной щели, один раз, а затем еще раз. Наши губы оторвались, его дыхание стало прерывистым, когда он прикоснулся своим лбом к моему, дразня себя и меня долгими медленными движениями, которые были чудесными, блаженными, мучительными и едва ли достаточными.

Когда наслаждение взяло верх, и все вокруг превратилось в мечты, мой мозг полностью отключился. Я отдалась этому ощущению, чувствуя его повсюду, наши поцелуи переходили от почти диких по своей интенсивности к медленным, глубоким и томным. Я извивалась под ним, желая больше, больше, больше. Он произнес мое имя, когда его голова опустилась ниже, останавливаясь на каждом соске и нежно посасывая их, а затем, двинувшись вниз, его губы скользнули по моим ребрам и животу.

— Откройся для меня, Хейвен, — сказал он, и я подчинилась, мои ноги раздвинулись, а он провел языком по моему набухшему клитору. Я вскрикнула, слегка дернувшись, и он сделал это снова, шире раздвигая мои бедра и нежно придерживая их, чтобы дать себе больше доступа. — Боже, какая ты сладкая на вкус.

Я сказала что-то нечленораздельное, когда он опустил голову, обводя языком и посасывая, а затем повторяя это снова и снова.

Боже, это чудесно.

Я захныкала, снова запуская пальцы в его волосы, поднимая бедра навстречу его горячему, талантливому рту.

Я почувствовала стон, который завибрировал в его горле, и оргазм накрыл меня, даже более сильный, чем тот, который он подарил мне своими пальцами, блаженство накатывало волнами, пока я брыкалась и задыхалась, а его имя срывалось с моих губ.

Он поднял что-то с пола.

Бумажник?

Презерватив.

Туман рассеялся, но лишь слегка.

Мне показалось, я услышала, как он пробормотал: