Когда случились мы - И. Солис

Он утыкается носом в изгиб моей шеи, его руки скользят по моим бедрам.

— Устал, — бормочет он позади меня. — Расстроен. Разочарован.

— Хочешь поговорить об этом? — я пытаюсь перевернуться, но он крепко держит меня.

— Не сейчас.

Что-то случилось на съемочной площадке. Что-то плохое.

— Генри, que paso? (с исп. Что случилось?)

— Давай поговорим об этом позже?

Я немного подождала, прежде чем ответить.

— Конечно.

— Спасибо, — его низкий голос грохочет во мне. — Единственное, что меня поддерживало, это знание, что ты здесь, ждешь меня.

Он ослабляет хватку, и я поворачиваюсь. От его красивого лица у меня перехватывает дыхание.

— Привет, — улыбаюсь я.

— Привет.

Его теплое дыхание касается моих губ. У меня сжимается горло.

— Хочешь поговорить об этом сейчас? — я провожу пальцами по его бороде.

Генри усмехается, отрицательно качает головой, затем целует меня, эффективно отвлекая.

— Как прошел твой вечер? — спрашивает он, прижимая меня ближе, его губы прижимаются к моим. — Работа над книгой продвигается хорошо?

— Не совсем, — вздыхаю я.

— Чем я могу помочь? — шепчет он, покрывая легкими, как перышко, поцелуями мой подбородок. Его руки скользят по моей пояснице, чтобы сжать мою попку.

— Давай прогуляемся? — он быстро целует меня, прежде чем скатить нас с кровати.

— Ты уверен? У тебя был отстойный вечер, — возражаю я, пока он помогает мне подняться. Генри обычно откровенен во всём. Боюсь, его что-то беспокоит, и я не знаю, как ему помочь.

— Хочу забыть этот день, — говорит он мне, обнимая меня, и когда я нахожусь в его теплых объятиях, когда его сильные руки обнимают меня, я сделаю всё, что он захочет. — Кроме того, я слышал, что писателей следует поощрять жить. Мы можем делать и то, и другое, — этот хрипловатый тон, а также его дразнящая улыбка должны быть запрещены законом.

Он хочет куда-нибудь пойти, так что мы пойдем. Я ухмыляюсь этим красивым карим глазам и тоже обнимаю его.

— Куда пойдем?

Генри смеется, веселый и полный энергии. Прежде чем я успеваю повторить свой вопрос, он разворачивает меня, прижимая к стене, и целует так, словно никогда не отпустит. Восхитительная дрожь пробегает по мне, когда он хватает мои руки и поднимает их над головой. Затем он прижимается своим ртом к моему.

— Кое-кто из актеров “Двенадцатой ночи” собирается пропустить по кружечке пива, — говорит он между поцелуями. — Ты идешь со мной, — добавляет он, прежде чем я успеваю возразить.

— Сколько у нас времени? — спрашиваю я, меняя наши позиции так, чтобы он оказался спиной к стене. Генри улыбается мне в губы.

— Достаточно.

Просовывая руки под его свитер, я жадно и нетерпеливо исследую его кожу. Упругие линии его живота, твердые, горячие мышцы груди.

— Но мы должны вести себя тихо.

Снаружи проходят люди, одни направляются к своим трейлерам, другие — домой. Охрана часто патрулирует и ночью.

Пока Генри снимает свитер, я расстегиваю пуговицы на его брюках. Всё моё тело, кажется, вот-вот взорвется от предвкушения. От пульсации между ног, наверное, уже намокло нижнее белье. Но мне всё равно. Я хочу Генри. У себя во рту. Сейчас.

— Можно? — спрашиваю я, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по его телу, по сексуальным V линиям, которые исчезают под боксерами, к паре мощных бедер. Я отчаянно жду того, что ждет меня между ними.

Я опускаюсь перед ним на колени, наблюдая за выражением его лица, пока он осмысливает происходящее. Генри сглатывает, его кадык ходит вверх-вниз.

— Ты не должна так смотреть на меня, Лу.

— Как я смотрю на тебя? — спрашиваю я, скользя ладонями вверх по его бедрам.

Его взгляд прикован к моим губам, когда он проводит большим пальцем по моей нижней губе, а затем по верхней, так же медленно.

— Как будто тебе не терпится обхватить этими прелестными губками мой член.