Когда случились мы - И. Солис

Жар его груди, прижатой к моей, и нерешительность, пробегающая по нему, я чувствую всё это. Он выглядит так, словно хочет протянуть руку, но сдерживается.

— Я не могу. Прости, — бормочу я, чувствуя себя такой же потерянной, какой, уверена, выгляжу.

Когда я поднимаю взгляд, в карих глазах стоит мучительный вопрос.

— Генри…

Мы оба слышим нерешительность в моём голосе, то, как он дрожит, неуверенный. Его руки снова на мне. На моей талии, руках и лице.

— Я не хочу доходить до того момента, когда ты перестанешь это чувствовать.

Это неизбежно. Что-то или кто-то случится, и мечта, которой я считала его, станет кошмаром. Тот, кто преследует меня, тот, кто способен уничтожить меня. Звучит чересчур драматично, но всё это слишком реально. Я уже была в таком состоянии раньше. Тогда я едва выжила. Потеря Генри стала бы для меня концом.

Выражение, которое появляется на его лице, нечитаемо. В нем боль, недоверие, но мои слова доходят до него.

Думаю, теперь до него доходит. Его плечи напряжены. Мне не нравится, как опускаются его губы, или разочарование на его лице. Мне приходится отвести взгляд.

Генри прочищает горло, прежде чем заговорить.

— Итак, из-за того, что может…

— Случиться.

Это произойдет.

— Луна.

Его голос звучит так печально, так невыносимо подавленно.

Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Я ненавижу, как он произносит моё имя. Ненавижу это. Ненавижу, как сильно мне нравится, как оно звучит из его уст.

— Не всё… — начинает он, затем останавливается.

Мы оба долго молчим. Он хочет поспорить со мной, но, должно быть, видит решимость на моем лице. Понимает, что это проигранная битва. Он это знает, и я это знаю.

— Как закончились твои последние отношения? — спрашиваю я, зная, что он не любит говорить об этом.

Генри отпускает меня, почти шокированный тем, что я заговорила об этом. Он пару раз прошелся по комнате, прежде чем сесть на кровать, неуверенность не отпускала его.

Сейчас я смотрю на него, поражаясь тому, как один человек может быть таким болезненно красивым. Я хочу, чтобы всё было по-другому, потому что я не могу перестать думать о том, что он заставляет меня чувствовать — своими словами, руками, губами и телом. Какой он мягкий, какой нежный. И в то же время такой голодный и требовательный. Восхитительный баланс, которого я никогда раньше не испытывала, о существовании которого я даже не подозревала. То, как он видит мир — с открытым оптимизмом, всё ещё веря в присущую миру доброту, — я хотела бы быть больше похожей на него.

— Она думала, что я изменил ей.

Воздух покидает моё тело от его признания. Я едва держусь прямо.

— Ты сделал это? — я настаиваю, потому что сейчас мне нужно знать.

Я читала истории в интернете. Я знаю, что говорят другие люди. Я должна знать, что он хочет сказать.

Генри вздрагивает, как будто я нанесла ему физический удар. Обида, отразившаяся на его лице, почти заставляет меня извиниться, но я прикусываю язык и молчу.

— Нет, я этого не делал, — его голос решителен. Он не терпит возражений.

— Тогда почему…

— Почему она так решила?

Я киваю, и он продолжает.

— Потому что история, полная лжи, была написана для привлечения внимания. Как реклама. Я, блядь, не знаю, Луна!

В этот момент он может возненавидеть меня, и, хотя мне больно, я продолжаю ворошить старую рану. Потому что мне нужно, чтобы он понял.

— Почему она не поверила тебе, когда ты сказал ей правду?

Теперь в его глазах опасность. Как будто он боится взглянуть в лицо реальности. Когда он отвернется от меня, я уверена, он уйдет. Просто встань и выйди. Всё его тело говорит ему бежать, и я хочу, чтобы он прислушался к этому. Я едва держусь.