Когда случились мы - И. Солис

Я набираю сообщения, которые никогда не отправляю. Я столько раз чуть не позвонил ей; меня это больше не удивляет. В конце концов я оказываюсь в отеле, надеясь встретить её, но слишком поздно вспоминаю, что она вернулась в Лос-Анджелес.

Невыносимо, как сильно я хочу чувствовать ненависть. Ненавидеть и презирать её за то, что она так со мной поступила, ненавидеть её за то, что она разрушила меня. Я хочу возненавидеть её.

Она просто…сдалась. Она не боролась за меня, не боролась за нас.

Но я не ненавижу. Я не ненавижу её, но я хочу.

Чушь.

Я люблю её. Чертовски сильно. Она — всё, чего я когда-либо хотел. Проблема в том, что я взял и влюбился в того, кто не хочет любить меня. Это чертовски больно. Достаточно плохо чувствовать себя обделенным в чем-то, но когда человек, которого ты любишь больше всего, не хочет любить тебя…нет ничего хуже.

Глава 36

МАЙЯ

Расставания ужасны для всех. Они — отстой. Они просто случаются. И ничто не подготавливает тебя к этому. Не предыдущие расставания, не наблюдение за расставаниями людей на экране, не чтение о расставаниях других. Даже если вы пишете о расставаниях, это тоже не поможет.

Я не знаю, было ли это взаимно. Всё, что я знаю, это то, что с тех пор, как Луна и Генри расстались, она почти ничего не ест, а он перестал улыбаться.

Я не думаю, что Луна нормально спит. Я волнуюсь. Это правда, что разные люди выражают свои эмоции по-разному, но что, если они вообще их не выражают?

У Генри дела обстоят ненамного лучше. Сколько я его знаю, он относится к тому типу актеров, о котором мечтает каждая съемочная группа — добрый, трудолюбивый, доступный и настоящий профессионал. Он запоминает имена всех членов съемочной группы, успокаивает всех (особенно во время сложных съемок) и всегда приходит подготовленным. Какой он сейчас? Замкнутый и тихий, просматривает ежедневные выпуски практически без эмоций.

— Гребаная Луна Вуна сломала его, — ругается Хейзел.

Это не моё дело, но я хочу ему кое-что сказать.

— Привет, Генри, — машу я рукой. Он отвечает вежливым кивком.

— Ага, сломан, — бормочет Хейзел.

В прошлые выходные Луна собрала вещи и была готова вернуться в Лос-Анджелес. Мы с Хейзел были с ней, но как только она выехала из номера, позвонила доктор Харрис.

— Что именно она хочет, чтобы ты сделала? — спросила Хейзел.

— Доработала несколько сцен.

— Правда?

Это потрясающая возможность. Понимает ли это Луна? Не думаю, что понимает. Боюсь, ей даже всё равно.

— Мы можем поехать в Бат, — предложила я, слегка улыбнувшись ей. — Мы отправимся в турне по Джейн Остин, о котором говорили.

Луна кивнула.

— Давай вернемся наверх, — проворчала Хейзел. Она не в восторге от Остин. — У меня две кровати королевских размеров, помнишь? Можешь занять одну, Вуна.

Луна ответила ещё одним вежливым кивком. Это навело меня на мысль, что она, возможно, тоже сломлена.

Возле шведского стола, прямо по другую сторону дверного проема, я слышу, как Генри и его брат упоминают Луну. Вокруг больше никого нет, и мне неловко слушать их приватный разговор, но я всё равно это делаю.

Звучит низкий глубокий голос Тревора, и я напрягаюсь, чтобы расслышать его.

— …Тогда поговори с ней.

Генри издает горький смешок.

— Думаешь, я не пытался? Она не хочет разговаривать. По крайней мере, со мной.

Тревор отвечает. Слова слишком тихие, чтобы их можно было разобрать.

— Это не работает в одностороннем порядке, приятель, — вздыхает Генри, бормочет что-то ещё и уходит.

В его голосе столько тоски и несчастья, что я чуть не расплакалась.

Два дня спустя мы помогаем Луне переехать к Тадаши.

— Ты думаешь, это хорошая идея? — спрашиваю я Хейзел.