Когда случились мы - И. Солис

Гнев отражается на моём лице.

— Чувак, только не ты, — бормочет она. — Хейзел уже обругала меня на трех разных языках.

Я поднимаю бровь. Луна принимает это за недоверие.

— Она это сделала! На английском, корейском и испанском, которые, как она всегда утверждает, она не знает, — прикусив нижнюю губу, она придвигается ближе. — Ава сказала, что наложит на меня пожизненный бан, если я когда-либо позволю чему-либо подобному случиться в её доме снова.

— Хорошо.

Наши взгляды надолго встречаются. Луна первой отводит взгляд.

— Как на самом деле твоё запястье?

— Больно, только когда я двигаю им, — она ухмыляется, толкая меня в плечо.

Я понимаю, что она пытается поднять настроение. По правде говоря, ей не нужно особо стараться. Она здесь, рядом со мной. Для меня этого более чем достаточно.

— Я не привыкла видеть тебя таким, — шепчет она, поднимая руку. Неуверенные пальцы разглаживают складку между моими бровями. Обычно она не прикасается ко мне на людях. — Я рада, что ты здесь, — уверяет она меня мягким голосом. Я смотрю на неё из-под ресниц.

— Рада? — я не хочу говорить ей, что приревновал, когда впервые увидел её с этим болваном. Но это ревновал, и теперь мне неловко за это. — Сегодняшний вечер прошел совсем не так, как я хотел, — признаюсь я со вздохом.

— Мы можем это изменить, — говорит она, одаривая меня самой любимой улыбкой, с ямочками на щеках и всем прочим.

— Мы можем? — у меня на секунду перехватывает дыхание.

Я не из тех, кто бросается во что-либо, но с Луной часто кажется, что у меня заканчивается время. Я так много хочу испытать с ней, и всё же жизнь продолжает вставать у меня на пути.

Луна наклоняется ко мне, её рука на моем бедре для равновесия. Её груди касаются моей руки, в то время как губы касаются моего уха. Дышать невозможно.

— Хочешь знать, что я подумала, когда увидел тебя в вестибюле отеля?

— Хмм?

Мы так близко, что я почти чувствую её вкус. Между нами закипает предвкушение.

— Несмотря ни на что, я поеду с ним домой сегодня вечером.

Где-то происходит яркая вспышка. Я замечаю это только потому, что золотисто-коричневая кожа Луны отражает внезапную вспышку света.

Когда она откидывается назад, румянец на её щеках заставляет моё сердце биться чаще. Я знаю, что на моем лице самая широкая улыбка.

Ещё одна вспышка.

— Ты это видела? — спрашиваю я, не отрывая от нее взгляда.

— Кто-то сделал снимок. Даяни Гамадж, я полагаю, — на улыбается, не сводя с меня зеленых глаз.

— Известный фотограф из Шри-Ланки?

Ещё одна вспышка.

— Она работает с Авой. Знаешь, твои глаза на свету похожи на теплый мед, — добавляет она.

— Да?

Раздается её смех.

— Я не знаю, почему я это сказала.

— Хочешь убраться отсюда?

— Да.

Между нами возникает головокружительное возбуждение, и мы одновременно встаем, чтобы разойтись в разные стороны на поиски наших друзей.

Дорога в отель проходит как в тумане. Нервная энергия и растущее предвкушение кружатся между нами, вокруг нас и внутри нас, как живая, дышащая сила. Тем не менее, мы сохраняем дистанцию, проходя через вращающиеся двери. Мы идем порознь, пока направляемся к лифту.

Для всех остальных мы просто два человека, которые движутся в одном направлении. Вот и всё. Только это. Мы не разговариваем. Мы даже не смотрим друг на друга.

Луна входит в лифт первой, и несколько секунд спустя я делаю то же самое. Мы одни, стоим в противоположных концах небольшого помещения. Оба смотрим вперед, мы ждем, наблюдая, пока двери не начинают закрываться. Когда они закрываются, моё сердцебиение ускоряется, и чертовы бабочки порхают в животе.

Когда двери соприкасаются, отделяя нас от внешнего мира, мы врезаемся друг в друга. Наши губы соприкасаются с такой интенсивностью, что ни один из нас не останавливается, чтобы вспомнить о видеокамере в углу.