Балерина - Надя Лоули (2014)

— Может быть, ко мне? — прошептала Аллочка при входе.

Жорж отрицательно покачал головой и, тоже переходя на шепот, сказал:

— Ни ко мне, ни к тебе — нельзя!

— Да, да, конечно, — кивнула она.

— На всякий случай! — заметив ее волнение, успокоил Аллу Кондаков.

Маленький номер был без претензий на роскошь. Алла и Жорж молча лежали, прижавшись друг к другу, и боялись пошевельнуться. Потом Жорж обнял ее и словно накрыл собой.

Так они и лежали, что-то тихо бесконечно друг другу говорили, и им казалось, что этой доскональной близости и откровенности мало. Ночь, обычно долгая и кажущаяся вечностью, пролетела словно полчаса. Приближавшийся рассвет не приносил облегчения и не давал ответа на вопрос: а что дальше?

23

Забытая сигарета догорала в пепельнице, и пепел мягкими хлопьями осыпался на скатерть, оставляя черные подпалинки на ткани.

Борис Александрович, устроившись в кресле за столом, ждал звонка от агента наружного наблюдения и почти заснул. Было поздно. Настенные часы отстучали полночь. Зверев взглянул на маленький диван у стенки. «Остаюсь здесь! — решил он. Вдруг агент «наружки» позвонит позже? Это может случиться в любое время, как только «объекты» обнаружатся. «Объектов» было три: Гуревский — Дюшен — Артемов.

Зверев потянулся и вытянул ноги: устал чертовски! Но, возбужденный нахлынувшими событиями, заснуть не мог. Он еще раз просмотрел все бумаги и приписал на одной из них: «Улица Ренод, 11». Это был новый адрес мадам Дюшен.

Зверев накануне получил сногосшибательную новость и еще не пришел в себя от нее: у Аллы Владимировны романтические отношения с Гуревским, то бишь — с Кондаковым! Зверев был обескуражен: вот действительно продажная тварь!

Мужское оскорбленное самолюбие бывшего любовника охватило его. Если учесть, что причиной разрыва с Аллой являлся он сам, Борис Александрович переместил центр злобной атаки на Гуревского, который из «врага народа № 1» превратился неожиданным образом в личного соперника: ну, попадись ты мне, небо с овчинку покажется!

Борщевский, получив приличное вознаграждение за наводки, идущие из «Балалайки», старался. Он узнал у Ларисы адрес мадам Дюшен (уже переехала? Как жаль, а я квартирку ей нашел, тут поблизости!)

«Молодец! Надо на него посмотреть», — подумал Зверев и приписал под адресом мадам Дюшен: «Михаил Борщевский — “Балалайка”».

Кое-как устроившись на маленьком жестком диванчике, чертыхнулся: Надо на такой случай раскладушку с матрасом купить!

Только начал дремать, как неожиданно резко в ночной тишине раздался телефонный звонок. Зверев вскочил:

— Слушаю! Так, прекрасно!.. Где, говоришь? На каком бульваре?.. В Четырнадцатом округе? Ого, куда занесло «голубков»! — и он окончательно проснулся. Хорошая новость возбудила его и подхлестнула к решительным действиям.

— Слушай, я пришлю тебе Захарова на подмогу. Когда они выйдут из гостиницы, вам надо будет разделиться: ты пасешь «Ромео», а Захаров — мадам!

Положив телефонную трубку, Борис Александрович в радостном возбуждении потер руки. Самое главное сейчас — не упустить Гуревского. «Надо брать его расслабленным и тепленьким, прямо из-под мадам Дюшен. Ну спасибо, Алла Владимировна! Родина и советский народ тебя не забудут! Получишь благодарность за поимку важного государственного преступника!» — злорадно хмыкнул он и начал собираться.

За окном сумрачная весенняя ночь мягко светлела и превращалась в утро.

Зверев взял со стола фотографии «влюбленных» и вышел из кабинета. Агент наружного наблюдения уже ждал его в холле.

Было шесть утра.

24

Петрович сидел в приемной штаб-квартиры КГБ во Франции. Его ждал генерал-лейтенант КГБ, прилетевший из Москвы по своим делам и заодно решивший проверить своих подопечных и резидентов в Париже.