Хейз ведет меня в центр поляны, и как только мы находим подходящее место, не заваленное камнями и заросшими корнями, мы расстилаем наш плед. В округе абсолютно никого нет, что дает нам столь желанное уединение. Он начинает раскладывать наше угощение на клетчатом одеяле, и я теряюсь в словах, когда еда продолжает прибывать, как будто корзина — это какая-то бездонная дыра.

Здесь фруктовый салат, доска с закусками, два сэндвича, кувшин с лимонадом и контейнер со сникердудлами. Все выглядит по-домашнему, и я предполагаю, что Хейз, должно быть, использовал свои кулинарные способности.

— Ты голодна? — спрашивает он, слегка сжав мое колено.

Я киваю, потому что все еще пытаюсь осознать, что человек может быть таким внимательным. Уайлдер никогда не водил меня на свидания, и всякий раз, когда я спрашивала его, почему, он переводил разговор на меня и говорил, что я слишком навязчива или что я прошу от него слишком многого. Он говорил мне, что парам не нужно ходить на свидания, чтобы доказать, что они заботятся друг о друге. Он сказал, что я должна быть благодарна ему за то, что он нашел время для меня, когда его бизнес только развивается.

Как только я стряхиваю с себя это гнетущее погружение в воспоминания, я замечаю капельки пота, выступающие у линии роста волос Хейза, напряжение на его шее, изгиб плеч. Он выглядит… нервным? Этого не может быть, верно? Я наименее пугающий человек в районе трех штатов. Кроме того, этот человек зарабатывает на жизнь профессиональным хоккеем. Конечно, он должен быть знаком с чувством небольшого напряжения.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, чувствуя тревогу в животе.

Он улыбается, но улыбка не достигает его глаз.

— Я в порядке. А ты в порядке?

— Мне было бы лучше, если бы ты не сидел так далеко от меня, — говорю я, жестом указывая на три больших квадратных отрезка одеяла между нами. Он достаточно близко, чтобы протянуть руку и дотянуться до меня, но само его тело находится практически по другую сторону пледа.

После моего ответа он придвигается ближе ко мне, окутывая меня своим ароматом сандалового дерева. Я достаточно близко, чтобы видеть мягкий, колеблющийся пульс у него на шее, видеть, как вздымается его грудь при дыхании. Солнечные лучи сверкают на сильном изгибе его скул, окрашивая его лицо в мазки цвета календулы. Вблизи большинство вещей выглядят страшнее, но только не он. Не Хейз Холлингс.

Я кладу в рот клубнику.

— Тебе не нужно нервничать.

Он принимается за свой сэндвич.

— С чего ты взяла, что я нервничаю?

— По тому, как ты избегаешь меня, словно я заражена чумой. — В моем голосе нет ни разочарования, ни осуждения — это просто наблюдение.

— Ладно, может, ты заставляешь меня немного нервничать, — признается Хейз, хрустя ленточкой идеально прожаренного бекона.

— Правда? — Я качаю головой в сторону, искреннее любопытство прорывается сквозь слоги.

— Правда, — подтверждает он, накрывая мою руку своей. — Ты потрясающая, Айрис. Ты одна из моих любимых людей. Я не говорю, что ты всегда знаешь, что сказать, но ты всегда знаешь, как рассмешить меня. Ты делаешь скучные дни ярче. И мне нравится, какое у тебя большое сердце, даже когда ты хочешь, чтобы оно было меньше.

Я не знала, что Хейз так ко мне относится. У меня всегда была низкая самооценка, которая только понизилась благодаря Уайлдеру. Мне действительно стоит переслать ему счет за терапию.

Должно быть, я на несколько секунд отключилась, потому что на губах Хейза появилась хмурая улыбка.

— Это было слишком?

Я качаю головой, обхватывая пальцами его руку.

— Нет, нет. Просто… никто никогда раньше не говорил мне ничего подобного. Ни мой бывший, ни мои родители…

— Мне жаль, что ты прожила большую часть своей жизни, не зная, какая ты необыкновенная, — говорит он, прижимаясь своим лбом к моему. — Но я рад, что мне довелось быть первым, кто сказал тебе об этом.

Мое сердце стремительно бьется в груди.