Лучше, чем навсегда - Селеста Брайар

Он ласкает меня пальцами и ртом. Его язык движется восьмеркой по моему пучку нервов, приближая меня к оргазму.

— Хейз! — Мой голос дрожит, как и ноги, и я не могу бороться с тем, как закатываются глаза.

— Так-то лучше, Мелкая. Выпусти все наружу, — воркует он. — Дай мне почувствовать, как ты кончаешь на моем языке.

В считанные секунды он находит мою точку G, и я сгораю в фейерверке кричащих цветов и обжигающих ощущений, оставляя после себя наслаждение, которое я не намерена отпускать.

Он приподнимает мою поясницу так, что я оказываюсь параллельно земле, а затем целует меня с интенсивностью и яркостью, которые до сих пор были для меня чуждыми — такими, о которых пишут песни о любви, о которых пишут романы. Я ощущаю свой солоноватый вкус на его языке, но когда он перекрывается сладостью его рта, меня это не беспокоит.

Хейз Холлингс только что потряс мой гребаный мир.

ГЛАВА 18

Кто знал, что дьявол — мужчина средних лет?

Айрис

Я словно сияю.

Я вхожу в свой дом с легкомысленной улыбкой на лице, все еще находясь в состоянии сексуального опьянения после обеда. Я снимаю танкетки, кладу ключи на журнальный столик и со счастливым вздохом падаю на диван.

Кранч трется о мою ногу и начинает мурлыкать, а ее поднятый хвост мелькает взад-вперед. Я сжимаю в руке телефон, планируя отправить сообщение с благодарностью Хейзу — за еду и оргазм, — но на экране вспыхивает имя входящего абонента, о котором я и не думала, что услышу снова.

Все внутри меня замирает, и большой палец автоматически нависает над кнопкой отклонения. Я не разговаривала с отцом больше года. Роден был единственным, что держало нашу семью вместе — «держало» здесь не совсем точное слово, — и как только его не стало, я не хотела иметь ничего общего со своими родителями. Когда Роден умер, я думаю, мой отец увидел в этом выход. Он бросил меня, когда я нуждалась в нем, и моя мать последовала его примеру.

Так почему же спустя столько времени отец решил позвонить мне?

Вопреки здравому смыслу и учащенному пульсу я отвечаю, но ничего не говорю.

— Почему тебя сфотографировали с Хейзом Холлингсом?

Даже не поздоровался. Ему было все равно, как я себя чувствую, с тех пор как он оставил меня собирать осколки себя, которые Роден разбил своей смертью. Внутри меня была ноющая, пустая дыра, которая росла с каждым днем, а отсутствие отца только увеличило ее. С тех пор как в моей жизни появился Хейз, у меня все было в порядке с психикой. Но этот случайный телефонный звонок перечеркнул недели прогресса, отбросив меня на три шага назад.

Гнев пронзает меня, как раскат грома, поглощая мое тело в адском пламени. Я вытираю непролитые слезы с глаз.

— Зачем ты мне звонишь?

Голос отца превращается в шипение, и я практически чувствую, как он брызжет на меня слюной через.

— Это правда? Слухи правдивы? Ты с ним встречаешься?

Почему его это волнует? Раньше его это никогда не волновало. На самом деле, его перестало это волновать в тот день, когда Роден умер.

— Почему это имеет значение? — Я рычу.

— Тебе нужно перестать с ним встречаться.

— О, как смело. Как ты можешь думать, что имеешь право выдвигать подобные требования?

Я сжимаю руки в кулаки, и когда впиваюсь ногтями в ладонь, тепло крови сигнализирует о том, что я, должно быть, повредила кожу. Я не собираюсь это терпеть. У него хватает наглости требовать, чтобы я его слушала? Он думает, что имеет право просто вернуться в мою жизнь — как будто он не был худшим отцом во всем мире, как будто я не пряталась от него в детстве, потому что боялась того, что он сделает со мной?

— Я твой отец, Айрис.

Отец? Да, точно. Страх, который мне насильно внушали все это время, медленно превращается в гнев.