Сестры - Наталья Невская (1999)

— Дай-ка посмотреть, — Любовь Константиновна подошла к дочери, критически всмотрелась в бриллианты. — Хорошая работа. Чешская бижутерия, наверное? — спросила с видом знатока.

— Ага, — обрадованно кивнула Катя.

— Могла бы и подарить на свадьбу, — проворчала Любовь Константиновна. — Подруга называется. Тебе очень идет, Катюша, и брошку не надо искать. Уже будет лишней. А суеверия — вещь неблагодарная. Так что, — Любовь Константиновна повернулась к двери, — не из-за чего, девочки, ссориться. — И ушла.

Катька победно смотрела на сестру.

— Ну и дура, — только и смогла сказать Лиза. Хотелось крикнуть что-нибудь банально-пророческое — пожалеешь, да поздно будет, — но в последний момент взяла себя в руки: и чего лезу, их жизнь, пусть сами в ней и копаются.

Вышла, оставив Катю одну в комнате наслаждаться бриллиантовым блеском. После этого события как-то сразу ускорились. Вскоре прибыл жених с родителями. Все нервничали и, наверное, поэтому вели себя немного неестественно. Излишне суетились, излишне громко смеялись. Вышла заминка с цветами: Любовь Константиновна бросилась благодарить Кирилла за необыкновенную корзину, Кирилл же не очень хорошо понимал, о чем речь. Катя изо всех сил старалась перевести разговор на другую тему.

Но пора было ехать. И дальше время понеслось совсем уж стремительно.

* * *

Свадьба набирала обороты. Лиза не успела оглянуться, как молодожены уже вернулись из загса. Она хотела было сесть в уголочке, всплакнуть немного, но думать и чувствовать стало просто некогда. Дом начал набиваться гостями. Казалось, прошло немного времени, а за столом уже сидело человек около тридцати. Громко разговаривали, отпускали шуточки по поводу молодых, наливали и закусывали. Кричали «горько!». Катька с Кириллом вставали, делали вид, что смущаются, и целомудренно целовались. Мужские голоса, начинавшие счет, на цифре «два» или «три» разочарованно гудели. Звучали традиционные тосты, советы, сестренку Кирилла ставили на стул, и она, мучительно запинаясь, читала стихотворение, сочиненное специально к торжественному дню Степаном Алексеевичем. Все смеялись, хотя, по мнению Лизы, ничего смешного в тексте не было, — получился он глупым и банальным, а зарифмованное пожелание «чтобы в постели не скучать, детей побольше нарожать» в устах шестилетней девочки прозвучало даже и пошло, однако тем не менее именно оно вызвало самый громкий смех.

Лиза, по обыкновению, больше времени проводила на кухне, чем за праздничным столом, и на этот раз никто о ней не вспоминал и в помощники не набивался. Ну и не надо, говорила себе сестра невесты и ожесточенно терла тарелки, сваливая объедки в большой полиэтиленовый мешок.

Вскоре гул в гостиной поднялся до определенной точки и больше не смолкал. Пили уже без тостов, и временами казалось, что гости забыли, по какому поводу собрались. Кто-то включил музыку, начались танцы. Степан Алексеевич подхватил Катерину, попытался исполнить вальс с новоявленной невесткой и чуть ее не уронил. Снова все смеялись и аплодировали.

Лизе было, конечно, муторно. Все в ней вызывало протест. Шутки казались плоскими, смех нарочитым, тосты безнадежно глупыми. Очень раздражала Катька с раскрасневшимися щеками, блестящими глазами и в сверкающем колье. Степан Алексеевич с его басовитым хохотком, который он словно всем навязывал, вызывал в Лизе тихий ужас. На Кирилла старалась просто не смотреть — вычеркнуть из сердца навсегда, не видеть, не слышать, не думать о нем. Все, кончено.