Сестры - Наталья Невская (1999)

Она похолодела. Неужели он все понял? Неужели догадался о ее чувствах? Еще не хватало! Все буду отрицать! Что бы ни говорил, как бы прав ни был!

— …мне и самому не улыбается перспектива жить с твоими родителями, в вашем доме. Но понимаешь, Катька уперлась: только здесь — и дело с концом, и слушать меня не желает. — Он машинально взял полотенце, начал вытирать тарелки. — Только я хочу, чтобы ты знала: я уже подыскал работу, скоро начну зарабатывать, и мы сразу же снимем какой-нибудь угол. Лишь бы не у вас на голове. — Он усмехнулся: — Почему-то мне очень важно, чтобы об этом знала ты.

Лиза перекрыла воду, повернулась к нему лицом, грустно посмотрела в глаза. Она вдруг поняла, что пытка совсем не видеть его может оказаться еще страшней.

— Да все нормально, — постаралась вложить в голос как можно больше бодрости, но вышло жалко.

— Брось, Лиза, мы же друзья. И я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не увидеть неземную скорбь в твоих глазах.

Неожиданно для обоих он привлек девушку к себе, поцеловал в макушку. И на неуловимую долю секунды словно ухватил ускользающую нить — как если бы в памяти выплыло слово, которое мучительно не вспоминалось весь день. В этот краткий миг ему вдруг показалось, что рядом существует нечто гораздо более глубокое и необъятное, нечто совершенно из другого измерения, чем все его отношения с Катей.

Мне ведь жить с ними обеими, прошибла его мысль. Как в коммуналке. А если скандалы — и у Лизы на глазах. Как тогда оградить ее от этого кошмара?..

Катю в роли жертвы Кирилл совершенно не представлял — ему просто не приходило в голову, что и ей может понадобиться его защита. Скорее наоборот…

— Где жених-то? — донесся из комнаты раскатистый голос Степана Алексеевича.

Кирилл поспешно отстранился от Лизы, мгновенное летучее чувство исчезло без следа. Да было ли оно?

— Пойдем. — Он стащил с Лизы фартук. — Нечего тебе вечно торчать на кухне. — И за руку повел ее в гостиную.

Остаток вечера Лизе запомнился плохо. Какие-то бесконечные споры, тосты, громкие речи и напутствия. Долгое топтание в дверях, поиски шапки Степана Алексеевича и сумочки Зои Тихоновны. Снова мытье посуды, душ и, наконец, постель и такое спасительное одиночество.

Лиза долго не засыпала. Она по крупицам раскладывала, собирала и снова раскладывала воспоминание о руках Кирилла, о его груди, к которой всего лишь на мгновение прижалась ее голова, о поцелуе, которым была награждена ее макушка, чувствовала непонятное счастье и острую зависть к Катьке: надо же, ведь везет же человеку — в любую минуту, когда ей заблагорассудится, она может и обнять его, и поцеловать, и провести рукой по его волосам. И что интересно — воспринимает этот дар как должное, словно иного и не дано, словно так предначертано, словно только ее и дожидался этот счастливый билет.

13

Пятнадцатого января Лиза открыла глаза с чувством, что жизнь ее кончена. Вставать не хотелось, умываться, завтракать, причесываться тем более — все это приближало ее к роковой черте, за которой она навсегда потеряет Кирилла. Снова закрыла глаза и постаралась сделать вид, что спит. Раньше, чем через час — не встану! Однако теперь, в проходной комнате, даже сделать вид, что спишь, было нелегко. Постоянно кто-то шастал.

Лиза раздраженно села в постели. В шкафу возилась Катька.

— Что потеряла, невеста?

— Помнишь, у мамы была такая брошка? — Катя села на пол, по ее напряженному лицу было видно, как мысль ведет поиск. — Переплетающиеся лилии? Она ее почти не носила, говорила, очень вычурно. Ну? Вспомнила?

— Да вспомнила, конечно, — Лиза потерла глаз. — Тебе-то она зачем сегодня сдалась?

Катька вздохнула так горестно, что Лизе стало жаль ее.

— Да украшения же никакого нет к свадебному платью!