Всё не так - Полина Грёза (2024)

— А я-то думал, ты просто в шоке. Ни слез, ни упрёков. А, оказывается просто знала, что Максим жив… Думали, развели меня? Не выйдет… Ларин, где ты там? — повысил голос Иван, — Не прячься, как трус!

— Я здесь. Не трогай её, — отозвался Макс.

— Вань, — быстро заговорила Алёна, — не стреляй, пожалуйста! Я поеду с тобой. Я сделаю так, как скажешь…

— Правда? А пять минут назад говорила другое… — горько усмехнулся Иван, — Кто сказал, что любовь даёт силу? Нееет. Она делает людей уязвимыми… Я вот не смог в тебя выстрелить… Ты готова пойти со мной и терпеть меня, лишь бы он был жив… Надо разорвать этот порочный круг. А на что ты готов, ради любви, Ларин?

— Отпусти её, Иван. А со мной можешь делать что угодно.

— Ещё одна жертва любви. Смешно, — глаза Забродина горели безумным огнем, — Знаешь, Макс, если бы у меня был револьвер, я бы предложил тебе сыграть в русскую рулетку. Но, к сожалению, есть только "Макаров". Алёна, отойди в сторону.

Забродин поднял руку и взвёл курок, целясь в Максима.

— Нет! Иван, не смей! — девушка кинулась к Ларину, пытаясь заслонить его от пули.

Из кустов появился Николай, целясь в Ивана из травмата. Два выстрела грянули практически одновременно. Забродин вскрикнул и схватился за правое плечо. Алёна дёрнулась и, хрипло застонав, упала на руки Максима. Он подхватил её и прижал к себе. Через ровное круглое отверстие в светлой кожаной куртке по спине, пенясь, стекала горячая струйка крови.

— Нет! Алёна, нет! — зарычал Максим, — Забродин, что же ты наделал!

— Это не я убил её, — тихо проговорил Иван, — это сделал ты. Мне помешали. Иначе бы я не промахнулся. Вот и живи теперь с этим, Ларин. А я не могу, — он поднял оружие к виску и нажал курок.

Максим поднял Алёну на руки и понес к машине. Она тяжело и хрипло дышала. Потом закашлялась и поморщилась от боли. В углу рта появилась струйка темной крови. Сердце сжалось от ужаса. Лёгкое пробито. Где-то там внутри пуля.

— Потерпи чуть-чуть, моя хорошая. Я знаю, это очень больно. В крузаке есть аптечка. Я перевяжу тебя и обезболю, заткнём пулевое отверстие и дышать станет легче. Потом мы поедем в больницу. Всё будет хорошо.

— Я испачкаю кровищей твой замшевый салон… — слабо улыбнулась Алёна.

— Нашла о чем переживать… Ты, главное, дыши. Не спи. Говори со мной, Алёна.

— Поцелуй меня, Макс, — хрипло прошептала она, — Я хочу вспомнить какой ты… А то боюсь не успеть…

— Эй, не смей! Ты не можешь бросить меня опять! Да ещё с ребенком! У меня на тебя грандиозные планы. Я намерен жениться и месяц не выпускать тебя из постели… Даже не думай от меня сбежать! Я тебя люблю! И я тебя не отпускаю, слышишь! Дыши, пожалуйста, дыши!

41. Максим

Операционный светильник щедро раздаривал яркий свет, не давая даже маленькой тени упасть на стол, где лежала Алёна. Она старалась держаться, но было видно, что каждый вдох давался ей с неимоверной силой. Воздух со свистом проходил сквозь лёгкие. Лицо стало серым. Зелени в глазах практически не осталось, в зрачках, расширенных от боли, отражались люминесцентные лампы. Наспех сделанная повязка уже насквозь пропиталась кровью. Максим смотрел и с ужасом понимал, что с каждой секундой из неё по каплям вытекает жизнь. В его горле мешался ком, в грудь будто налили кипятка. Он отдал бы всё на свете, чтобы поменяться сейчас местами.

Кроме Ларина у операционного стола стояли Кретов и Баграмов. Вокруг суетились медсестры, раскладывая инструменты и подключая оборудование. Дрожащей рукой Алёна нашла ладонь Максима, как могла сжала, перевела просящий мутный взгляд на коллег.

— Саша, девочки, давайте выйдем ненадолго, — глухо поговорил Тимур Мансурович, — Макс, у вас минута.

— Ты простишь меня когда-нибудь? — слабо прошептала Алёна, — за то, что дала себя обмануть, бросилась мстить, что не сказала про сына…