Блиц - Девни Перри

Что, если я еще не решила, стоит ли отказываться от волейбола? Что, если я еще немного подожду, чтобы посмотреть, что из этого выйдет? Пока не приму окончательного решения?

Хотела ли я играть профессионально? Может быть. Это был разумный выбор. После окончания университета мне нужна была работа, и какое-то время поиграть в Европе было бы отличным способом обеспечить себя финансово на будущее.

Самое меньшее, что я могла сделать, это получить эту информацию от Майка, верно?

— Хорошо, — выпалила я, прежде чем смогла себя остановить.

— Спасибо, — вздохнула мама. — Тебе повезло, что он вообще еще хочет говорить. Я не могу поверить, что ты так долго тянула с этим. Что с тобой происходит?

— Ничего. Я просто занята.

— Мне с трудом верится, что в захолустном университете Монтаны ты занята больше, чем в Стэнфорде.

Я стиснула зубы, чтобы не ответить. Зачем я ответила на этот звонок? Зачем?

— Я не куплюсь на то, что ты занята, — сказала она. — Что-то происходит. Это твой отец?

Я глубоко вздохнула.

— Нет. Это не из-за папы.

— Ты с ним в последнее время разговаривала? — спросила мама.

Много лет назад я научилась осторожно отвечать на этот вопрос. Если ее не устраивал ответ, она звонила и отчитывала его за то, что он не прилагал усилия к воспитанию своей единственной дочери. Потом папа звонил мне, и из-за его усилий все становилось неловким.

Папа не знал меня. Он никогда не пытался узнать меня получше. Я не хотела, чтобы он звонил мне, потому что чувствовал себя виноватым.

Я хотела, чтобы он звонил, потому что скучал по мне. Потому что думал обо мне. Если внимание, которое он обращает в мою сторону, было вызвано тем, что она вынудила его к этому, что ж… я бы предпочла вообще с ним не разговаривать.

Мы не разговаривали и не переписывались с тех пор, как он приехал в Монтану, и я не ожидала услышать от папы ничего до следующей игры, которую он решит посмотреть. Если будет следующая игра.

— Он приходил на игру, — сказала я маме. — Он был в Сиэтле и заехал ко мне по пути домой.

— Он был один?

Еще одна ошибка, которую я совершила много лет назад. Я призналась маме, что папа изменяет Тине. Она не выказала удивления. Возможно, маме он тоже изменял. Возможно.

— Нет, — призналась я.

— Значит, он пришел на твою игру, чтобы найти повод сбежать со своей последней подружкой. Типичный Уоррен.

— Все нормально, мам.

— Это не нормально.

Да, это было так. Но такова была моя реальность.

— Я поговорю с Майком в понедельник, — сказала я.

— Хорошо. Позвони мне позже.

— Ладно.

Мама повесила трубку, не попрощавшись. Не задав ни одного вопроса обо мне. О том, как у меня дела или как дела с учебой. Она даже не спросила о команде. Хотя, возможно, это было потому, что она видела результаты, которые публиковались каждую неделю. Она знала, что мы побеждаем всех, с кем играем. Это, или ей было наплевать на мои победы в УШС.

По ее мнению, они, вероятно, не имели значения, поскольку это был не Стэнфорд. Может быть, поэтому она не приезжала посмотреть? Потому что все еще злилась, что я перевелась без ее одобрения?

В прошлом году мама пришла на восемь моих домашних игр. После них она приглашала меня поужинать и объясняла, что я сделала не так. Что касается наших выездных игр, она давала советы во время нашего следующего телефонного разговора.

В этом году, из-за своей решимости подписать контракт с Майком Симмонсом, она ничего не сказала о моей игре. И ни разу не упомянула, что прилетит из Небраски, чтобы посмотреть хоть одну. Отсутствие критики и внимания было жутким. Это освобождало.