Смывая волной - Р. Болдт

Когда выпиваю почти треть бутылки прямо из горлышка, вкус уже не улавливается моими онемевшими вкусовыми рецепторами. Я тупо смотрю на тускло освещенную гостиную, и мои пальцы судорожно нащупывают то, что я всегда кладу в левый карман.

Достаю сложенную бумагу, потёртые края фотографии напоминают мне о том, сколько раз я смотрел на неё. Сколько раз не мог смириться с тем, что их действительно больше нет.

Я провожу пальцем по их улыбающимся лицам, живо вспоминая момент получения известия. Звонок раздался вскоре после того, как мне предложили другую работу, и я отказался от нее в третий раз.

Я как раз раскладывал свои вещи, когда зазвонил телефон. Как только взглянул на незнакомый номер, от зловещего предчувствия волосы у меня на затылке встали дыбом. Я почему-то знал, что хороших новостей не будет.

И я оказался прав.

В одно мгновение все изменилось.

Моя семья — родители и младшая сестра — умерли мучительной смертью. Объявленная причина почти сломила меня. Это было немыслимо.

Но если это было еще не все, то позже я получил информацию о том, что их смерть не была такой уж простой.

Это была моя вина. Я недостаточно хорошо защитил свою семью, и они поплатились за это.

Я изменил свою жизнь, сменил работу, чтобы оставить позади свое прошлое, пытался стать лучшим сыном и примером для подражания для своей младшей сестры. И все это было напрасно.

Я поклялся, что тот, кто несет ответственность, заплатит за это своей жизнью, и буду уверен, что это будет мучительная смерть.

Когда я провожу пальцем по улыбающимся лицам родных, невидимый кулак нестерпимо сжимает мою грудь.

— Что бы я ни делал, я все равно причиню кому-нибудь боль. — Мой прерывистый шепот почти не слышен, мои слова немного невнятны из-за воздействия алкоголя.

Горе обрушивается на меня, и я зажмуриваюсь.

— Мне очень жаль.

Я прижимаю фотографию к губам, и мои слова глухо ударяются о морщинистую поверхность.

— Мне так чертовски жаль.

Глава 61

АЛЕКСАНДРА

Словно по волшебству, кто-то щелкает пальцами, вырывая меня из беспробудного сна и с головой погружая в кошмар.

От его сокрушительного удара наотмашь я сплевываю кровь.

Хотя яхта плавно движется по неспокойным водам, мой желудок болезненно скручивает. Возможно, это не столько морская болезнь, сколько то, что у меня сейчас двоится в глазах от их предыдущих ударов.

Я выдавливаю свои слова сквозь стиснутые зубы.

— Зачем ты это делаешь?

Сергей, глава «Болшевской братвы», устремляет на меня взгляд, в котором кипит враждебность.

— Потому что ты стала очень желанным товаром.

Я понятия не имею, о чем говорит этот ублюдок. В моей голове, кажется, образовалось собственное сердцебиение, непрерывно пульсирующее с того момента, как его чертовы приспешники вырубили меня.

Меня мало утешает то, что я успела нанести несколько ударов. Об этом свидетельствуют расцветающие багровые синяки под глазами одного мудака и его распухший нос, а у другого — окровавленная нижняя губа.

Я изо всех сил стараюсь не показывать, что работаю над тем, чтобы освободить свои запястья, связанные сзади. Они усадили меня в это кресло у борта яхты, но урок по завязыванию узлов эти ублюдки, к счастью, пропустили.

Сергей ухмыляется.

— Ты оказала мне услугу, убив Николая и его людей. Они подумывали о дезертирстве, но ты об этом позаботилась.

От его оценивающего взгляда у меня мурашки по коже.

— Очень впечатляет. Особенно для дилетанта. Но ты не понимаешь, откуда это просочилось, не так ли, Александра?

В его глазах мелькает злой блеск.

— Ты не понимаешь всех нюансов, связанных со смертью твоего отца.

— Пошел. Ты.