Язычники - Шеридан Энн

Без предупреждения и даже шанса закричать нажимаются все до единого гребаные спусковые курки, и острые металлические наконечники электрошокеров впиваются в мою кожу. В одно мгновение я падаю на землю, мое тело сотрясается от боли, когда я кричу, агония слишком сильна, чтобы ее вынести.

Горячие слезы щиплют мне глаза, но боль длится всего несколько секунд, прежде чем она проходит, оставляя меня оцепеневшей и задыхающейся. Маркус нависает надо мной, стоя на коленях и упираясь сжатыми кулаками в подъездную дорожку, и мне требуется всего мгновение, чтобы осознать, что я была не единственной, кого сразил жестокий электрошок — нас было четверо. Когда я поднимаю голову от земли, я вижу Джованни, стоящего прямо перед нами.

— Очень мило, что вы присоединились к нам.

Какой гребаный мудак.

Гнев пульсирует в моем теле. Где, блядь, он берет вдохновение, чтобы выкидывать подобные гребаные трюки?

Роман первым приходит в себя, поднимается на ноги, хватается за металлические зубцы и отрывает их от своей кожи, хотя я не удивлена. Такой парень, как Роман, вероятно, проводит свой день, поражая себя электрошоком, просто чтобы выработать какую-то устойчивость к шоку, готовя себя именно к таким моментам, как этот. Ублюдок, наверное, получает от этого удовольствие.

Рука Маркуса скользит по моей обнаженной талии, когда он поднимается на ноги, но это все, что я получаю от него. Он хочет, чтобы я самостоятельно встала, твердо решив не показывать, как сильно он заботится обо мне перед своим отцом.

Парни не говорят отцу ни слова, просто молча смотрят, как я поднимаюсь на дрожащих ногах, жалея, что не осталась прятаться на заднем сиденье “Эскалейда” с Жасмин.

— Начинайте говорить, — выплевывает Джованни, глядя на своих сыновей так, словно они отбросы общества. — Где, черт возьми, вы были? Вам строго приказано оставаться в замке, так что представьте мое удивление, когда мне позвонили и сообщили, что мои гребаные придурки — сыновья арестованы ФБР.

В уголках рта Романа появляется ухмылка, он более чем доволен собой из-за того, что сейчас скажет.

— Бизнес, — говорит он, не предлагая ничего больше.

— Бизнес? — Джованни рычит. — Единственный гребаный бизнес, который у вас есть, — это мой. Какого хрена вы делали на той вечеринке? С кем вы встречались?

Маркус ухмыляется, и я знаю, что он собирается обосрать все ограничения, которые Роман только что наложил на него. Я почти слышу обреченный вздох Романа.

— Почему же? — Спрашивает Маркус, его глаза сверкают тем обычным блеском а-ля: "Я замышляю недоброе". — На той вечеринке было несколько громких имен. Кто из них заставил тебя трястись от страха?

Маркус получает еще один удар долбаным электрошокером, и я почти кричу, когда он падает на колени рядом со мной, но вместо этого я просто стою во весь рост, стараясь не показывать своих эмоций, пока он ругается от боли у моих ног.

Джованни ухмыляется, демонстрация боли Маркусом только возбуждает его.

— Когда ты научишься, сынок? — бормочет он, присаживаясь, чтобы встретить разгоряченный взгляд Маркуса. — Ты никогда не победишь меня. Сдавайся. Скажи мне то, что я хочу знать.

Маркус отрывает зубцы от своей кожи, и его прошибает липкий пот.

— Ты гребаная сука, — говорит он ему, произнося каждое слово как евангелие.

Рука Джованни разжимается, с громким шлепком ударяясь о кожу Маркуса.

— Хватит, — рычу я, протискиваясь между Маркусом и Джованни, стараясь не прикасаться к нему несмотря на то, что моя рука вздрагивает. Я чувствую, как Маркус встает позади меня, его большое тело нависает надо мной. — Ты называешь своих сыновей придурками, и все же ты запер их в этом нелепом замке, и они все еще умудряются бросать тебе вызов. Сколько раз ты собираешься причинять им боль, прежде чем поймешь, что это только делает их сильнее и разжигает их желание уничтожить тебя?