Язычники - Шеридан Энн

Я смотрю снова на банку, и дрожь пробегает по моей спине, прежде чем я быстро меняю тему, нуждаясь в том, чтобы мои мысли были где угодно, только не там.

— Что ты здесь делаешь? — Спрашиваю я. — Ты знаешь, что твои братья устроят тебе неприятности.

— Пошли они нахуй, — говорит он. — Я был заперт в этой кровати несколько дней. Мне нужно было выбраться. Кроме того, не так весело сидеть взаперти в той комнате, когда тебя нет рядом, прячущейся под моими одеялами.

Мои щеки заливаются ярким румянцем, вспоминая, как я скользнула под одеяло и взяла его в рот после второго… или, может быть, третьего раза, когда я трахнула его ночью. Но что я могу сказать? Я просто не могла насытиться им. Черт, если бы сейчас его что-то явно не сводило с ума, я бы, наверное, уже стояла на коленях, с полным ртом и слезящимися глазами, захлебываясь его толстым членом.

— Сейчас, сейчас, — поддразниваю я. — Не будь таким грубым.

Маркус закатывает глаза и кладет мою руку себе на колени, прежде чем испустить глубокий вздох.

— Расскажи мне, что ты помнишь о той сучке в капюшоне, которая стреляла в меня.

Я хмурюсь, когда смотрю на него, застигнутая врасплох его вопросом. Он старательно избегал темы сучки в капюшоне, так что это было последнее, что я ожидала услышать из его уст.

— О, ммм… Я действительно мало что могу тебе рассказать. Ее голова была опущена, и капюшон закрывал большую часть лица, но у нее были светлые волосы, какие-то длинные и спутанные, как будто их давно не мыли.

— Рост?

— Невысокий, — констатирую я. — Может быть, на дюйм ниже меня, но я могу ошибаться. Не похоже на то, что мы стояли спина к спине с рулеткой и рисовали маленькие линии над нашими головами на гипсокартоне.

— Шейн, — ворчит Маркус, явно не в настроении выслушивать мой бред.

— Извини, — бормочу я, но я просто не уверена, что все это действительно очень полезно. — Была середина ночи, и было темно. Ты не можешь полагаться на мою память, особенно после того, что произошло после этого. Я целенаправленно пыталась забыть все это.

Маркус качает головой.

— Не надо. Первобытный страх и эмоции от этих переживаний — вот что заставляет тебя добиваться большего. Это величайший катализатор, который ты только можешь получить, он постоянно делает тебя сильнее. Это придаст тебе сил всегда стремиться к большему и никогда не возвращаться к тем же обстоятельствам, которые сломают тебя.

Я таращусь на него, совершенно сбитая с толку тем странным взглядом, которым он смотрит на мир.

— Если это твоя речь "учись на своих ошибках", то над ней нужно поработать.

Маркус закатывает глаза и возвращается к делу, его взгляд возвращается к банке.

— Что она сказала? Расскажи мне точно.

Я пытаюсь вспомнить тот момент, когда сучка в капюшоне пробралась в мою комнату.

— Она пыталась сказать мне, что мне нужно бежать от вас всех. Что она не хотела, чтобы вы, ребята, причинили мне боль так же, как вы причинили ее ей.

— Причинили ей боль? Что, черт возьми, это должно значить?

— Откуда, блядь, мне знать? — Я огрызаюсь в ответ. — Не похоже, что эта сучка предлагала пригласить меня куда-нибудь посидеть и поболтать за булочками с джемом. — Маркус бросает на меня непонимающий взгляд, и я вздыхаю, продолжая перечислять маленькие кусочки, которые я могу вспомнить. — Она хотела, чтобы я сбежала, но я отказалась, потому что мы только что обсудили всю эту чушь типа ‘С вами, ребята, мне здесь безопаснее’, и ей это не понравилось, но это явно было ее главной целью. Она повторила это несколько раз, с каждым разом все больше злясь на то, что я не упала на колени и не поблагодарила ее за такую замечательную возможность, и тогда она сказала мне, что если я не выполню ее просьбу, она заставит меня бежать.

— Именно тогда она выстрелила в меня, зная, что мои братья предположат худшее, — заканчивает за меня Маркус.