Язычники - Шеридан Энн

— Она похоронена в фамильной усыпальнице ДеАнджелисов на моей территории, там же, где и была всегда. Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Правда? — спрашивает он. — Мы давно там не были. Возможно, на вашем следующем деловом ужине мы нанесем ей визит. Мне действительно интересно, что мы могли бы там найти.

Я задерживаю дыхание, мой взгляд возвращается к Джованни, который просто смотрит, понимание появляется в его безжизненных глазах.

— Где мой производитель? — требует он, отказываясь комментировать женщину, запертую в морозильной камере на самом верху этого самого замка, женщину, которая должна была быть для него всем, его женой и матерью его детей. Я могу только представить, как она умерла. Бьюсь об заклад, это была не лучшая жизнь, наполненная страданиями от его жестоких рук. Она была бы для него такой же собственностью, какой я должна быть для его сыновей.

Роман стоит рядом с Леви.

— Видишь ли, в этом-то все и дело, — говорит Роман с ухмылкой на губах. — У нас нет твоего производителя.

Джованни выглядит растерянным.

— Что ты только что сказал?

— Ты меня слышал. У нас его нет. Мы не знаем, кто он. Не знаем, где его искать. Если быть до конца честным, нам это даже не интересно.

Джованни хватает нож, который лежит на столе как желанное оружие, и глубоко вонзает его в полированный дуб.

— Я дал тебе неделю, чтобы найти этого ублюдка, а ты говоришь мне, что потерпел неудачу? Какого черта ты делал все это время?

Роман пожимает плечами.

— Был занят, — говорит он. — Мне нужно было свести другие счеты. Вроде как не хватило времени заниматься твоими проблемами.

Джованни выдергивает нож из стола и швыряет его в Романа. Мое сердце колотится в груди, когда его рука взлетает с невозможной скоростью, ловя лезвие между указательным и средним пальцами всего в нескольких дюймах от его глаз.

Из моего горла вырывается вздох, когда Джованни рычит, в то время как его сыновья просто смотрят на него, как на ребенка, у которого началась истерика. Я думаю, это именно то, что происходит, когда они в миллионный раз доказывают, что он потерял над ними всякий контроль. Только он продолжит свои экстравагантные выходки на деловых обедах, потому что, как только остальные члены семьи узнают, что их самое опасное и смертоносное оружие обладает собственным разумом, они все убегут восвояси.

Он возвращается на свое место, но остается стоять, опираясь на стол почти так же, как это делает Леви.

— Что ты знаешь? — выплевывает он, в его глазах ярость, какой я никогда раньше не видела. — Ты сказал, что нашел дилера.

— Совершенно верно, — говорит Роман, слегка кивая. — Дилер, чья преданность своему боссу намного перевесила его страхи перед тобой. Он ничего не сказал, даже не раскаялся.

Джованни качает головой, в его глазах появляется замешательство.

— Это невозможно, даже самые страшные люди ломаются при мысли об имени ДеАнджелис. — Он начинает расхаживать по полу, в то время как Дил становится скучно рядом со мной, и он трусит к своей миске с водой.

Маркус замечает его движение и смотрит вниз на волка, его глаза подозрительно сужаются, прежде чем снова взглянуть на меня.

— Что, черт возьми, ты сделала с их мисками для воды?

Мои глаза вылезают из орбит. Какого хрена, по его мнению, он поднимает этот вопрос и привлекает ко мне внимание подобным образом?

— Это… — Я начинаю, с трудом сглатывая, когда взгляд Джованни поворачивается ко мне, в глубине его глаз читается раздражение из-за того, что я говорю в его присутствии. — Я, эммм… — Черт. Я прерывисто выдыхаю и набираюсь смелости, чтобы обрести дар речи. — С меня было достаточно. Волкам нужны были имена, так что это то, что я сделала.

Маркус, прищурившись, смотрит на меня.

— Дил и Доу?

Я киваю.

— Да, Дил и Доу. Печально известные волки Дил Доу.

Роман уставился на меня, его глаза расширились.