Правильный ход - Лиз Томфорд

Сдавленный всхлип вырывается у меня, и все, что я могу сделать, это кивнуть в знак согласия. Если я когда-нибудь и изменю свою жизнь, поменяю направление, то только ради него.

Мы держимся друг за друга, пока наши тела движутся синхронно, позволяя им сказать все то, что я не могу.

И той ночью, когда Кай шепчет мне на ухо, что сегодня был хороший день, я не говорю ему, что все эти дни могут быть хорошими.

Потому что для меня это был самый последний.

Глава 37

Кай

— Мяч! — кричит судья.

Черт.

Я собираюсь провести этот гребаный отбивающий, а затем выполнить пробег с нагруженных баз во второй раз за этот тайм.

Трэвис встает со своего места на корточках и бросает мне мяч из-за домашней тарелки. Даже несмотря на маску, закрывающую его лицо, я вижу озабоченность в его нахмуренных бровях.

— Давай, Эйс, — зовет Коди с первой базы.

— Поехали, Кай, — добавляет мой брат.

Выдыхая, я прохаживаюсь по холму, но вижу только ее.

Миллер в моей майке и держит моего сына на руках на этом холме.

Я в полной растерянности из-за визуальных эффектов, воспоминаний. И они становятся только хуже, когда я снимаю кепку и вижу ее там.

Прошла неделя.

Одна мучительная неделя с тех пор, как Миллер уехал.

Прошла неделя с тех пор, как я начал поправлять Макса каждый раз, когда он видел ее фотографию и называл ее мамой.

Прошла неделя с тех пор, как я начал использовать подушку, на которой она спала в моей постели, вместо моей собственной, молясь, чтобы ее сладкий аромат каким-то образом впитался в волокна и остался навсегда.

Прошла неделя с тех пор, как этот мир, который я создал, эта маленькая семья, которую я, наконец, мог считать своей, распалась, снова оставив меня и моего сына вдвоём.

Также прошла неделя с тех пор, как я слышал ее хриплый голос, слышал, как она произносила мое имя. Мы не разговаривали с тех пор, как она ушла, потому что я пообещал себе, что не буду ее удерживать.

Вместо этого я прибегал к ее отцу, чтобы получить информацию.

Она добралась благополучно?

Она хорошо спит?

Она счастлива?

Эти последние два вопроса не могут быть дальше от моей собственной реальности, поэтому ради нее же самой, я надеюсь что у нее дела идут лучше, чем у меня. Я надеюсь, что она найдет все, что ищет. Я надеюсь, что она найдёт свою радость.

Потому что я чертовски уверен, что потерял свою.

— Малакай, сосредоточься, — кричит Исайя из-за моей спины.

Стадион переполнен перед этой сентябрьской игрой, от которой зависит наша игра на плей-офф. Сегодня вечером у нас есть возможность вступить в клинч, и я только что перешел на бег в последнем бою.

Боже, они собираются отчитать меня позже в послематчевых репортажах, но мне насрать. Все эти разы я говорил Миллер, что давление — это привилегия, что для меня большая честь оправдывать ожидания. Но я ничему не соответствую.

Когда мои бутсы вонзаются в землю, Трэвис объявляет мою подачу, подавая мне четырехслойный фастбол. Я киваю, выпрямляясь, чтобы выровнять пальцы над мячом в перчатке, прежде чем оглянуться через плечо, чтобы проверить, нет ли бегунов, но когда я это делаю, все, что я вижу, — это базы, на которых мы бегали с ней только на прошлой неделе.

Когда я был счастлив. Когда она была счастлива. Когда она была моей.

Я стряхиваю с себя этот образ и бегу по своей подаче, используя все свое тело, чтобы бросить мяч, прежде чем позволить ему оторваться от моих пальцев. Он парит прямо над полем, как раз на той высоте, которая нужна отбивающему, чтобы отправить его в полет на левое поле.

Это именно то, что он делает, выигрывает турнир большого шлема и меняет счет на 5–0 еще до того, как я получаю аут в третьем иннинге.

Черт.

Толпа освистывает. Громко. Оглушительно, и я не думаю что это как-то связано с нашими соперниками и вообще со мной.