Обычно я избегаю упоминать о нем, потому что Мак терпеть не может говорить об этом, но она, как никто другой, должна понимать, почему я не спешу ни с кем встречаться.

Она подтягивает ноги к подбородку и обхватывает их руками, как нервный подросток.

— Да, Джеймс был ужасен и определенно заставил меня усомниться, что было бы лучше в этом плане вообще без мужчин. Но мои мама и отчим все еще счастливы в браке спустя двадцать лет. Их медовый месяц так и не закончился.

Мама и отчим Мак познакомились, когда ей было два года, и ее отчим вошел в роль, которую ее отсутствующий отец оставил вакантной.

— Я не позволю Джеймсу отнять у меня веру в такую любовь. Я никогда не позволю ему забрать у меня что-нибудь еще.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь. — Он уже забрал ее дом и ее любимых. Последние несколько лет Мак снимала настоящие криминальные документальные фильмы, которые я смотрю запоем. Два года назад она переехала из Калифорнии в Мэн, чтобы сбежать от своего жестокого бывшего. Он пригрозил убить ее, если она когда-нибудь бросит его, поэтому, когда ей удалось сбежать, она убежала так далеко, как только смогла, оставив позади всех друзей и семью, от которых он ее оторвал, и начала все сначала.

Она никогда не показывала мне фотографию Джеймса, но при одной мысли об этом мужчине мои руки сжимаются в кулаки. Мак — одна из моих самых любимых людей в мире, и мысль о том, что какой-то подонок причинит ей боль, вызывает у меня желание вздернуть его за яйца.

— Я думаю, было бы легче поверить в любовь, когда ты действительно стал свидетелем ее проявления, — признаю я.

Мак берет меня за руку и сжимает, хотя я не нуждаюсь в утешении. Я давно приняла своего отца таким эгоистичным мудаком, каким он и является. Я смирилась с этим. Я также давным-давно приняла себя такой, какая я есть, — из тех, кто не станет мириться с чьим-либо дерьмом.

— Ты так и не рассказала мне, как узнала, что твой отец изменял твоей маме, — говорит она.

— Наихудшим из возможных способов. — У меня скручивает живот при воспоминании об этом, даже десять лет спустя. — Мы с ней разговаривали по телефону, обсуждали планы на ужин. Я возвращалась домой из школы и направлялась в ванную пописать, когда услышала, как работает душ. Папа никогда не возвращался с работы так рано, но я ни о чем таком не думала, пока не услышала, как рядом с ним стонет женщина.

Несвоевременный крик из телевизора. Мак морщится, но запихивает в рот смесь из попкорна и M & M, как будто "Моя жизнь" намного интереснее, чем фильм-слэшер.

— О боже мой. Что ты сделала?

— Я, блядь, сошла с ума. Я распахнула дверь с такой силой, что дверная ручка пробила штукатурку, и я сорвала занавеску с карниза. Я бросила её в них двоих, прежде чем смогла увидеть их отвратительные обнаженные тела. Но я никогда не забуду выражение ужаса на лице моего отца. Он знал, что был по уши, по уши в дерьме. — Я пододвигаю к ней миску с закусками, аппетит пропал. — Нам с тобой следует совместно написать книгу о дерьмовых отцах.

— Но не все парни такие дерьмовые, — настаивает Мак, поджимая под себя ноги. — А как насчет твоего парня из колледжа? Кайл, или Тайлер, или что-то в этом роде.

— Кайлер. — Я закатываю глаза, просто произнося его имя. — Он был точно таким же, как остальные. Никто из них не смог пройти мои тесты.

— Тесты?

— Да, ты знаешь, тесты, которые ты даешь им через несколько месяцев. Когда он начинает отказываться от рыцарского образа славного парня, который он использовал, чтобы залезть к тебе в штаны, ты испытываешь его, чтобы он показал свое истинное лицо.

Мак смеется.

— Понятия не имею, о чем, черт возьми, ты говоришь.

— Например, когда тебе пишет случайная девушка, чтобы проверить его лояльность или задать основные вопросы о тебе, чтобы понять, действительно ли ты ему нравишься, или просто хочет тебя трахнуть.