Бог Ярости - Рина Кент

Это не вопрос, потому что теперь я знаю, как сильно он готов к саморазрушению ради нее. Я никогда не видел, чтобы он был предан кому-то так сильно, как ей.

Болезненная, кровавая ухмылка кривит его губы.

— Конечно. И сделал бы это снова в одно мгновение.

Он кашляет, а затем сплевывает полный рот крови на бетонный пол. Я хватаю его за талию и начинаю тащить к тому месту, где мне пришлось оставить машину возле входа.

— Давай отвезем тебя к врачу.

Он ворчит во все горло, но опирается на меня и позволяет мне наполовину нести его.

— Должен сказать, приятно видеть, что ты беспокоишься обо мне, — он ерошит мои волосы.

— Хватит дурачиться, Лэн, ты повредил себе запястье, и все, о чем ты можешь думать, — это о том, что я беспокоюсь о тебе?

— Это очень важно.

— Серьезно?

— Ага. Это значит, что тебе не все равно.

— Мне всегда не все равно. Это тебе плевать.

— К черту. Если бы тебя здесь не было, я бы познакомил эту кучку Язычников со своей особой маркой безумия.

— При этом убив себя?

— Ты будешь плакать на моих похоронах?

— Лэн! Не шути такими глупостями.

— Но я хочу знать. Будешь?

Я вздыхаю, помогая ему сесть на пассажирское сиденье.

— Ты мой брат-близнец.

— И? — он смотрит на меня выжидающе, как гребаная гиена, которая ждет, чтобы наброситься на свою добычу. Или, может, это просто ожидание, и я слишком много в него вкладываю.

— И это значит, что без тебя я не был бы прежним. Не думаю, что ты разделяешь это чувство, — я начинаю закрывать дверь, но он подпирает ее ногой, оставляя открытой.

— Знаешь, вот в чем твоя проблема, Брэн. Ты всегда что-то обо мне предполагаешь, вместо того чтобы, черт возьми, поговорить со мной. Это отвратительная привычка, от которой нужно избавляться, — он удерживает мой взгляд своим идентичным. — Без тебя я тоже не был бы прежним, придурок. Ты — часть меня.

— Опять собственничество? Классика.

— Это не гребаное собственничество. Если бы я владел тобой, мне было бы плевать на тебя, потому что ты уже был бы в моих руках, — он сжимает мою руку, и я вздрагиваю от того, насколько это сильно. — Я хочу, чтобы ты выслушал меня и очень внимательно. Ты — часть меня. Это значит, что я критикую тебя также, как и себя. Я забочусь о твоей безопасности, как о своей собственной, иногда даже больше, потому что ты склонен думать о комфорте других больше, чем о своем собственном. Я ненавидел, когда ты закрывался за стенами и не пускал меня. Мне нужно, чтобы ты это понял.

Я сглотнул, его слова разрушали стену внутри меня кирпичик за кирпичиком.

— Когда нам было по тринадцать лет, ты записал меня в контактах как «Запчасть».

— Потому что ты требовал свою собственную комнату. Ты сказал, цитирую: «Я не хочу делить пространство с этим паразитом». Я ничтожен, если не мелочен.

Я поморщился. Это было примерно тогда, когда все начало рушиться.

Все, что я могу сделать, — это кивнуть и отдернуть руку.

Он застонал, когда положил запястье на бедро, и меня снова захлестнула злость.

— Дай мне секунду.

— Куда ты идешь? — спрашивает он, но я запираю его в машине, чтобы он не пытался следовать за мной.

Затем я иду обратно к дому с пристройкой. Я мельком вижу Киллиана и Мию, идущих к главному дому, пока она яростно жестикулирует, а он смотрит с напряженным выражением лица.

Джереми разговаривает с Николаем перед пристройкой, где все еще стоят охранники.

Я направляюсь к ним, но меня снова останавливает блондин.

Николай поднимает голову и хмурит брови. Его волосы завязаны в хвост, а сам он одет в футболку и брюки. Но, опять же, он не хотел бы испачкать себя кровью моего брата.

— Отпусти его, Илья, — говорит он блондину, и тот неохотно отпускает меня.

Я иду вперед и бью его кулаком в лицо. Он отшатывается назад и хватается за щеку, а его потемневшие глаза смотрят на меня.