Бог Ярости - Рина Кент

— Глин еще слишком молода и находится в процессе развития своего стиля. Я подожду несколько лет, прежде чем перейду к ней. Сейчас давай сосредоточимся на тебе.

— Разве это не здорово? — мама улыбается мне. — В будущем мы сможем проводить выставки вместе.

— Это отличная идея, — соглашается Грейс. — На самом деле, в зависимости от того, что я увижу, думаю, мы сможем вставить пару картин в твою предстоящую выставку.

— Боже мой. Ты сможешь это сделать?

— Это нелегко, но я могу сделать это ради вас обоих.

— Брэн? Что скажешь? — она улыбается так широко, что мне становится не по себе. — Леви, милый, нам нужно открыть бутылку шампанского.

Он оценивает мое выражение лица.

— Ты готов сделать этот шаг, сынок?

— Мне… нужно подумать, — я вытираю губы салфеткой и встаю на слегка нетвердых ногах. — Мне нужно поработать над заданием. Пожалуйста, наслаждайтесь остатками ужина.

Я выхожу из столовой со спокойствием, которого не ощущаю. Вместо того чтобы идти в студию, я поднимаюсь по лестнице и направляюсь в свою комнату.

Как только я оказываюсь внутри, то падаю на кровать головой вперед и жалею, что не могу задушить себя этой чертовой подушкой.

Черные чернила ползут по мне, давя на спину, пока я не задыхаюсь.

Я тянусь под подушку и выхватываю свой швейцарский армейский нож, затем снимаю часы и прижимаю лезвие к запястью.

Один порез. Маленький.

Мне просто нужен воздух.

Я хочу дышать, черт возьми.

Мой телефон вибрирует, и я вздрагиваю. Увидев имя, высветившееся на экране, я отпускаю нож и падаю на матрас.

Николай.

Чем сильнее вибрирует телефон, тем тяжелее я дышу, борясь за несуществующий воздух. Дрожащий палец нависает над экраном, как каждый раз, когда он звонит, но я, как всегда, не отвечаю.

На экране появляется один пропущенный вызов.

Затем, как обычно, следует сообщение.

Николай:Ответь на ебаный звонок.

Я открываю его сообщения и переворачиваюсь на спину, чтобы прочитать их, глубоко вдыхая, задерживая дыхание в животе, а затем выдыхая воздух в длинном, дрожащем выдохе.

Постепенно я чувствую, как чернила уходят в тень, даже если их невидимые руки все еще душат мое проклятое запястье.

Я прокручиваю страницу вверх, читая все сообщения, которые он прислал с тех пор, как я покинул остров, убедившись, что запястье Лэна в порядке.

В то время мне нужно было уехать от всего этого, и я решил, что пребывание с родителями — идеальное решение.

Теперь я в этом не уверен.

Больно везде, будь я на острове или здесь.

И все же я не могу не перечитывать его сообщения. Они переходят от ярости к мольбам и снова к ярости. Он звонит мне по двадцать раз в день, как чертов сталкер.

Пару дней назад он совсем перестал писать и звонить, и я подумал, что он сдался, но он позвонил мне только что. Что это должно значить?

Должен ли я чувствовать надежду из-за этого?

Я выхожу из чата и открываю Instagram, а затем, как наркоман, захожу в его профиль. Он уже давно ничего не выкладывал, но я пролистываю старые фотографии. Как будто я не сохранил все до единой в телефоне в специальной папке.

Стук застает меня врасплох, прежде чем до меня доносится мамин голос.

— Брэн, милый, ты не спишь?

Я бросаю нож под подушку и сажусь в кровати, чтобы надеть часы, а затем прочищаю горло.

— Да. Заходи.

Мои пальцы крепко сжимают телефон, прижимая его к груди, как импровизированную броню, когда дверь открывается.

Мама и папа входят с кучей закусок, попкорна и пива.

— Вечер кино, — говорит папа. — Не думай, что ты сможешь сбежать.

Я улыбаюсь и убираю телефон в карман.

— А не пойти ли нам в домашний кинотеатр?

Они бросают содержимое в своих руках на мой стол и садятся по обе стороны от меня.

— Прежде чем мы это сделаем… — мама прервалась. — Я хотела сначала немного поболтать.