Бог Ярости - Рина Кент

— Я не могу в это поверить! — Николай вскидывает руки вверх. — Алло, Мелочная Полиция? Я заявляю на своего отца.

— Попробуй посади меня.

— Я могу снять обвинения, если ты просто уйдешь. Сейчас, блять, пожалуйста.

Я улыбаюсь, глядя на их препирательства. У них самые комичные отношения, которые я когда-либо видел, и с ними очень весело находиться рядом.

— Твоя мама и сестры ждут вас на ужин. Тебе придется отложить свои планы на потом, — он смотрит на меня с мягкой улыбкой. — Я прошу прощения за его неуправляемое поведение.

— Папа!

— Что? Ты держишь его здесь взаперти уже несколько часов.

— Скорее, он держал меня взаперти, а я даже не получил свой приз, — бормочет он, как побитый щенок.

— Я действительно в порядке, — говорю я Кайлу.

— Эй, пап, — он подталкивает его. — Сделай это.

— Что сделать?

— То, о чем мы говорили.

Я смотрю между ними, пока Кайл закатывает глаза.

— А я должен?

— Да ладно, я тебя уже несколько месяцев прошу!

— Ладно, — его глаза встречаются с моими, когда он выдыхает. — Это смешно.

У меня закладывает уши, и я чувствую, как к ним поднимается жар.

— Что происходит?

— Брэн, мне нужно задать тебе очень серьезный вопрос.

Я выпрямляюсь, весь юмор исчезает.

— Что угодно.

— Что тебе нравится в моем придурке-сыне?

— Не нужно было говорить про «придурка»! — Николай дразняще подталкивает отца.

— Мне также не нужно было задавать этот глупый вопрос, когда вы уже вместе.

— Это сделал его отец. Я хотел, чтобы ты тоже спросил его об этом.

Мой смешок прерывает их шутки, и я прочищаю горло.

— Мне нравится, что он излучает уверенность, иногда даже слишком. Мне нравится, что он яростно предан, сильно защищает и любит всеми фибрами своего существа. Мне нравится, что он никогда не притворяется в своих действиях или эмоциях — то, что вы видите, буквально то, что получаете. Но больше всего мне нравится, нет, я люблю то, что он любит меня.

На лице Николая появляется ехидная ухмылка, и я улыбаюсь в ответ, даже не смущаясь того, что говорю все это вслух.

— На самом деле это было очень трогательно, — говорит Кайл, а затем подталкивает сына ногой. — Теперь ты счастлив?

— Очень. А теперь уходи, папа. Серьезно. Или я потом буду спать на полу в твоей чертовой спальне.

— Пять минут, Нико, — говорит он через плечо. — И надень футболку!

— Ни за что на свете! — кричит он в ответ и наклоняется для поцелуя, но я отстраняюсь, и его губы приземляются на мое горло, пропуская поцелуи и покусывая мое адамово яблоко.

— Малыш, пожалуйста? Ты не можешь говорить такое дерьмо и ожидать, что я не трахну тебя.

— Не выйдет. Все внизу будут знать, что мы занимаемся сексом.

Он отстраняется, слегка надувшись, и бормочет:

— Ладно, — после чего направляется в ванную, вероятно, чтобы вымыть руки.

Я знаю, что должен был спуститься вниз первым, но я, как известно, слаб на его очаровательные обиды.

Поэтому следую за ним и останавливаюсь, когда он вытирает руки. Я встречаю свое отражение в зеркале и сглатываю, не обращая внимания на ощущение, подползающее к горлу.

Это не тошнота. Это осознание.

Наконец-то я могу смотреть на себя в зеркало, не испытывая потребности разбить его вдребезги. Я до сих пор не могу улыбнуться себе, как призывал меня терапевт. Это просто странно.

Татуированные руки обхватывают мою талию сзади, а подбородок Николая ложится мне на плечо. Я даже не заметил, как он сменил местоположение и скользнул ко мне за спину.

— Ты самый красивый на свете, — шепчет он мне в шею, осыпая поцелуями, пока встречается с моим взглядом в зеркале. — Мне повезло, что ты позволил мне войти в твою жизнь, — поцелуй. — Мне повезло, что ты меня любишь, — поцелуй. — Мне повезло, что ты позволяешь мне бороться с твоими демонами вместе с тобой.