Бог Ярости - Рина Кент

Мы поговорили с его врачом, и он сказал, что есть вероятность появления нового лекарства, которое способно взять под контроль маниакальные приступы, не убивая при этом его душу. Мы находимся на стадии тестирования, и он принимал их всего один раз, но мне они нравятся гораздо больше.

По крайней мере, они позволяют ему смотреть на меня, не глядя сквозь. Он просто менее игрив, с чем я иногда могу смириться. И действительно, за последние полгода у него было ровно четыре приступа. Первый закончился секс-марафоном, второй и третий — зомбированием из-за идиотских таблеток, а четвертый — смесью того и другого, и я могу с этим справиться. Он тоже был рад этому, так что вернулся в прежнее состоянии всего за два дня.

Поначалу, когда он чувствовал, что закипает, он отправлял мне сообщение.

Мой разум становится все громче. Мне становится плохо. Может, тебе стоит навестить своих родителей на неделю или около того. Просто держись от меня подальше, малыш.

Я ни за что на свете не стал бы этого делать, но он все равно пытался убедить меня держаться подальше во второй раз. И снова ничего не вышло. Я все бросил, чтобы быть рядом с ним, как он всегда был рядом со мной. И я говорил ему об этом. Я сказал ему, что отношения — это быть рядом друг с другом в плохие и хорошие времена. Я не буду брать, пока он отдает, — так не бывает.

В третий и четвертый раз он усвоил урок и изменил тон своих сообщений.

Мне становится плохо. Ты нужен мне, малыш.

Это были самые трогательные сообщения, которые он когда-либо отправлял, и я никогда не чувствовал себя счастливее, чем когда он начал зависеть от меня и быть со мной откровенно уязвимым. Это справедливо после того, как он увидел меня на самом дне и поднял. В прямом и переносном смысле.

Он украдкой скользит рукой по моей талии под рубашкой. В местах, где его пальцы ритмично поглаживают кожу, появляются мурашки.

Неважно, как долго мы вместе и как часто он ко мне прикасается — а это очень часто, — когда я с ним, мое тело, сердце и душа гудят от неудержимой энергии.

Потребность прикоснуться к нему постоянная, яркая и со временем становится все сильнее.

Но сейчас для этого самые неблагоприятные условия.

— Николай, — предупреждаю я.

— Да, малыш?

— Перестань вести себя как нетерпеливый ребенок и убери руку.

— Но это нечестно, что ты трогаешь меня, а я тебя нет.

— Веди себя хорошо, иначе не получишь свой приз.

— Нет, блять. Мы с Колей хотим приз, — он крутит бедрами и притягивает меня к себе, потянув за шнурки на штанах.

Мой член оживает и встает, когда он прижимается к нему. Мне приходится поднять кисть в воздух, чтобы не испортить то, над чем я работал последний час.

Я кладу свою палитру на его стол и пробираюсь пальцами к его волосам. Теперь они длиннее и восхитительно ниспадают на плечи. Я положительно и бесповоротно одержим ими, поэтому запрещаю ему стричься.

Он слишком наслаждается вниманием и опирается на мою ладонь, потирая наши члены в чувственном ритме. Несмотря на мои треники и его шорты, я мгновенно становлюсь твердым.

Я дергаю его за волосы.

— А кто попросил меня нарисовать ему новые татуировки, чтобы заполнить пустые места?

— Ты можешь сделать это после того, как отдашь мне мой приз.

— Я потеряю вдохновение.

— Ты можешь рисовать на мне, пока я в тебе, малыш. Я умираю от желания почувствовать, как твоя попка сжимается вокруг моего члена, как ты умоляешь меня трахать тебя сильнее.

— Господи. Твой рот требует срочного урока.

— Ты же знаешь, что хочешь этого. Брэн-младший требует встречи с Колей.

Я смеюсь.

— Тебе серьезно нужно перестать давать имена членам.